Стюарт Каган КРЕМЛЁВСКИЙ ВОЛК

США 1987 год.
Stuart Kahan, The Wolf of the Kremlin
(William Morrow and Company, New York, 1987)
http://www.amazon.com/Wolf-Kremlin-Biography-Kaganovich-Architect/dp/0688075290
Мемуары Лазаря Кагановича, записанные с его слов, американским племянником, Стюартом Каганом
М.2004.
 
Предисловие переводчика
Сюарт Каган. (Stuart Kagan) - племянник Лазаря Кагановича. Его семья перед революцией уехала в Америку,
и на этом, их дороги с семьёй Лазаря Кагановича разошлись. В начале 80-х годов Стюарт Каган,
заинтересованный личностью своего знаменитого дядюшки, посетил Советский Союз и беседовал с Лазарем
Кагановичем в его квартире на Фрунзенской набережной. Результатом этой беседы и является эта книга.
Автор книги не владеет русским языком. Беседы автора с Лазарем Кагановичем проходили на еврейском
языке. Лазарь Каганович умер в 1991 году. Родившись в 1888 году, он прожил 103 года. Его смерть совпала со
смертью советского государства, в строительстве которого он так или иначе принимал непосредственное
участие.
 
 
 
ПРОЛОГ.
5 МАРТА 1953 ГОДА.
Самая оживлённая улица Москвы – Арбат. Эта улица тянется от Арбатской площади и идёт к Смоленской
площади. Арбат считается «сувенирным» местом столицы, вдоль которого выстроились магазины,
рестораны, и где всегда много народа. Через каждые несколько кварталов возвышается огромная красная
буква «М», обозначающая станцию метро. Везде можно видеть плакаты. Лозунги: «Слава Коммунистической
партии Советского Союза» постоянно попадаются на глаза.
Вдоль улицы льются бесконечные потоки людей. Вежливость – явление неизвестное, и пешеходы часто
толкаются. Тем не менее, всё спокойно. Не шумно. Мужчины одеты в тёмные пиджаки, а женщины – в
мрачные платья. У каждого в руках плетёная сетка, «авоська», в которую складываются покупки, если что-то
удаётся купить.
Обычные толкотня и суета длятся изо дня в день, за исключением того момента, когда появляется сигнал с
другой стороны Арбатской площади. Необычный сигнал. Это почти неслышимый писклявый звук, к
которому привыкли русские люди, а иностранцам он совершенно неизвестен. Он напоминает звуковые
колебания высокой частоты, которые могут быть услышаны только собаками. И с этим звуком Арбат
немедленно преображается.
Все светофоры переключают свет. Один за другим загорается красный, предоставляя свободный проезд в
сторону Можайского шоссе. Одновременно закрываются магазины, захлопываются двери. Окна жилых
домов затворяются, словно жильцы не хотят быть свидетелями того, что сейчас произойдёт. Люди быстро
скрываются в тех магазинах, которые ещё не успели закрыться, в подъезды домов, в скверы, в любое место,
где они могут скрыться от посторонних глаз.
Словно из-под земли вырастают милиционеры. Они быстро занимают позиции, перекрывая въезд и выезд с
Арбата. Некоторые из них выстраиваются вдоль тротуаров, при этом часть милиционеров становится спиной
к проезжей части, устремляя взоры на близстоящие здания. Всё подчинено приказу, и каждый знает своё
место. Внезапно Арбат замирает. Нависает гнетущая тишина. Сначала их можно только слышать. Гудят
моторы. Внезапно они появляются со стороны Кремля. Пять огромных чёрных автомобилей. Они набирают
скорость, и мчатся в сторону Арбата. Их фары ослепляют любого, осмелившегося взглянуть на них. Но это не
обычный белый свет, установленный на советских автомобилях. Это мощные желтые лучи света, далеко
освещающие дорогу впереди. Когда шофёр жмёт на газ, раздается пронзительный гудок. Все эти машины
снабжены пуленепробиваемыми стёклами и стальным покрытием, как у танков. Они совершенно одинаковы,
вплоть до номерных знаков. Невозможно отличить одну от другой. По мере продвижения по улицам, они
начинают запланированную игру, меняя позиции, и обгоняя друг друга. Пять машин играют на перегонки
там, где ещё минуту назад была оживлённая городская улица. Им предстоит двадцатикилометровый путь от
Кремля до дачи в Кунцево. Четыре тысячи специальных агентов Министерства Госбезопасности охраняют
этого человека. Люди пытаются хоть одним глазком увидеть его, того кто управляет их страной почти
тридцать лет, человека, известного под именем Сталин. Но увидеть ничего нельзя. На всех задних окнах
машин висят занавески. Только в одной из пяти машин сидит пассажир.
Однако это не Сталин. Это полный мужчина с редеющими волосами и появившейся сединой на усах, его
пальцы перебирают чётки. Он смотрит прямо перед собой. Он точно знает, что происходит. Он уже знал это,
когда в 8 часов вечера зазвонил телефон в его кабинете на третьем этаже. Такой же телефонный звонок уже
раздался в домах Маленкова, Берии, Булганина и Хрущёва. Звонки этим людям в вечернее время было делом
обычным. Сталин имел привычку звонить своим ближайшим соратникам в любое время дня и ночи. Но на
этот раз звонил Александр Поскрёбышев, личный секретарь Сталина. Что-то произошло. Всех пятерых
попросили прибыть немедленно. Им пришлось срочно покинуть свои дома и на головокружительной
скорости мчаться по шоссе, известному в народе под названием «правительственное». Желтый свет фар
чёрного автомобиля падает на белый снег, создавая на его поверхности странный оранжевый оттенок,
кажущийся зловещим. Вдоль дороги стоят сосны, ели и берёзы, ещё нёсущие на своих ветвях следы долгой
зимы. Человек на заднем сиденье не замечает проносящихся за окном деревьев. Он знает, что он должен быть
готов ко всему, когда приедет на дачу. У него нет времени осматриваться вокруг. Он знает, что по приезде его
ожидает неразбериха. Телохранители несколько часов послушно провели в ожидании каких-либо
распоряжений, не осмеливаясь войти в кабинет хозяина. С этого момента будет много догадок, что произошло
и почему. Историки не перестанут спорить о событиях этого времени, и о деталях этого конкретного дня. Он
улыбался. Пусть спорят и мутят воду. Он протянул руку к занавеске и слегка её отодвинул. Он посмотрел в
окно в то время, когда машина подъезжала к деревянным воротам, за которыми начиналась подъездная
дорога к даче. Из пяти «Чаек», машина, в которой сидел он, проехала через ворота первой. Прожив
шестьдесят лет, он всегда знал, что неизбежно придёт момент, когда он станет первым.
Улыбка исчезла с его лица, он нахмурил брови. Неизвестность? Споры? Для других, возможно, но не для
меня. Для меня - никогда. Ни разу за шестьдесят лет.

(полностью см. https://yadi.sk/i/MJ3mChhLxGaZVQ )