Методология Г. П. Щедровицкого

Часть 1
Кадровые перемены во внутриполитическом блоке администрации президента заставили более внимательно присмотреться к наследию методологической школы Георгия Щедровицкого.
О том, что представляет собой школа Щедровицкого и как выглядит ее наследие из сегодняшнего дня, с «Полит.ру» поговорили Виталий Куренной, профессор факультета гуманитарных наук, руководитель Школы культурологи Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики», и Илья Кукулин, старший научный сотрудник Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий, доцент факультета гуманитарных наук Школы культурологии Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики».
Как отметил профессор Куренной, школа Щедровицкого стала популярна в первую очередь благодаря практическим занятиям – так называемым мыследеятельным играм.
«Школа Щедровицкого – не методология в нормальном смысле слова; к методологии как способу научного исследования она отношения не имеет. Школа Щедровицкого – это в значительной степени комплексное явление, которое включало в себя две стороны: и теорию,  и некий тип практики, как сегодня сказали бы – тренинга.
Собственно, в этой своей практической форме она и была довольно работоспособной в позднесоветский период, когда Щедровицкий обрел признание и широкую популярность. К ним много ездили на мыследеятельные игры, которые проводили адепты этой школы. Сказать, какой практический эффект эти игры имели, невозможно, но, судя по всему, они обладали достаточно сильным суггестивным эффектом, производили на людей значительное впечатление. Этими играми школа Щедровицкого и славна. Ну, по крайней мере, после этих игр у людей возникало ощущение, что они стали как-то иначе мыслить; это и был основной практический эффект.
Кстати, надо отметить, что через школу Щедровицкого прошло довольно много людей действительно умных, разных и ярких. Семинар, который Георгий Щедровицкий вел изначально у себя на квартире, в самом деле был значительным интеллектуальным явлением. В советском контексте это было достаточно уникальным явлением.
С другой стороны, в рамках этой школы существует определенное теоретическое ядро, которое, на мой взгляд, является некоей крайней формой представления о безграничной возможности человека к инженерному конструированию. Грубо говоря, идея заключается в том, можно взять и контролируемыми усилиями «перепредметить» мир, научиться видеть его иначе. Что можно таким же образом провести своего рода реорганизационную перекомпоновку, которая также принесет некий желаемый эффект. В этом смысле методология Щедровицкого – крайнее выражение советского конструктивизма, который был «зашит» в этой культуре, убеждение, что мы «можем взять и сделать». Это убеждение, что: а. мы можем изменять мир; б. мы можем безгранично изменять человека.
Вот эта советская идея «формовки» нового человека и нашла выражение в школе Щедровицкого. И, я бы сказал, что представление о том, что можно взять и неким организационным усилием все изменить, сохранилось. Вот это продолжает иметь значение, потому что представители школы Щедровицкого довольно интенсивно шли в самого разного рода структуры, в том числе бизнес-структуры и во власть. Причем школа Щедровицкого спокойно пережила идеологический крах и продолжает сохраняться. Мы можем говорить об  этом в связи со своего рода «истерией реформаторства», которая наблюдается в России.
Эта истерия конструктивизма, который предполагает, что достаточно написать правильные законы, принять какие-то программы, как-то изменить правила игры – и все заработает. В этом смысле существует, безусловно, ощущаемая во всех секторах реформаторская истерия –у нас принимается очень много законов и постоянно происходит «смена правил игры». В основе этого лежит представление о том, что, произведя верные модификации правил игры, мы сможем все наладить. На мой взгляд, это сильно связано с тем, что люди, прошедшие через школу Щедровицкого, оказались достаточно влиятельны. Однако в целом это, я бы сказал, не собственная заслуга Щедровицкого, а продолжающая существовать конструкция советского проекта, хотя она и существует уже вне советских условий.
Чтобы оценить специфику этого подхода, надо понять, чему он противоположен. Он противоположен представлению о том, что мы должны исходить из некоторой реальности и считаться с ней. Радикальный конструктивизм не интересуется реальностью, не считается с сопротивлением материала. В этом смысле он, если говорить о политическом аспекте, абсолютно аконсервативен. Причем «консерватизм» тут – предположение о том, что прежде чем что-то менять, нужно посмотреть, что есть, и уже потом принимать решения. Этот «консерватизм» был начисто вымыт из советского проекта, и точно так же он отсутствует в том комплексе идей, которые называют школой Щедровицкого.
В каком-то смысле это отсутствие – действительно большая проблема, потому что постоянно генерируются изменения, положительность которых завязана исключительно на том, что мы «взяли и переконструировали» что-то, и что в таком виде оно «наверно, будет лучше». Это заметно по очень многим вещам, когда у нас занимаются изменениями и не очень интересуются реальностью. Это наследие не только школы Щедровицкого, школа эта тут частный элемент – это наследие, я бы сказал, советского мировоззренческого, глубокого и принципиального, комплекса идей. Унаследован принцип игнорирования реальности и, я бы даже сказал, игнорирования достоинства этой реальности, игнорирование необходимости с нею считаться», – объяснил Виталий Куренной.
Илья Кукулин высказал сходное в ряде моментов мнение.
«На разных этапах своего развития методология, – в том особом понимании слова, которое вкладывал в него Георгий Щедровицкий, – насколько я понимаю, определялась и функционировала очень по-разному. В «доисторическое» время методологии как особой «мыследеятельности» предшествовал Московский логический кружок, состоявший из единомышленников в области логики и философии, совсем молодых людей, воспринимавших друг друга как равных. Позже, после раскола, случившегося во второй половине 1950-х, он постепенно превратился в то, что стали потом называть Московский методологический кружок, ММК, а его неоспариваемым главой стал Щедровицкий. Другие участников логического кружка нашли свои, другие пути в философии, а ММК трансформировался в особого рода семинар. Он был необычен тем, что с помощью тщательно продуманных технологий обучения преобразовывал и структурировал мышление своих участников. В целом, у ММК был – с моей точки зрения – явный оттенок жизнетворческого проекта. Со временем семинар превратился в очень организованную интеллектуальную группу, участники которой полагали, что с помощью правильной организации коллективного мышления могут решать любые задачи.
Насколько я могу судить по мемуарам, методология мышления, созданная Щедровицким, была довольно замкнутой и самодостаточной. Она мало предполагала взаимодействие с людьми, которые думали другими способом, на другие темы и с другими задачами.
Постепенно вокруг методологического семинара сформировалось более широкая сеть аналогичных «дочерних» групп в других городах, а главное – с конца 1970-х стало разворачиваться движение так называемых организационно-деятельностных игр. Щедровицкий разработал эти игры на основе концепции деловых игр, своего рода модельно-игрового метода коллективного решения сложных задач, которые были известны в СССР и раньше. Игровое движение Щедровицкого стало сложным гибридом, объединявшим социальную и философско-жизнестроительную активность и, по-видимому, оказало большое влияние на мироотношение многих своих участников. Насколько я понимаю, сегодня в оформленном виде этого движения не существует – оно обрело другие социальные формы. Однако в целом оргдеятельностное движение оказало большое влияние на развитие разного рода групповых тренингов на территории бывшего Советского Союза и даже в других странах, а методология Щедровицкого -- на преподавание ряда дисциплин в вузах (если этим занимались ученики Щедровицкого) и отчасти – на политические процессы в современной России. Но в целом можно сказать, что большая река разделилась на множество ручейков, которые неявным образом питают множество современных российских институций и движений.
Что касается значения школы Щедровицкого как явления, то, опять-таки, трудно сказать об этом значении коротко, так как эта школа была вовлечена в целый ряд социальных и интеллектуальных процессов. Мне кажется, что одной из главных черт школы стало общее убеждение ее сторонников во всесилии или, по крайней мере, большой силе тех ментальных и жизнестроительных сценариев, которые предлагал Щедровицкий, и искренняя вера в тотальный социальный конструктивизм – то есть в то, что с помощью правильно организованного менеджмента и применения «правильно» подобранных политических и социальных технологий можно решить абсолютные любые социальные задачи силами не слишком большой группы людей.
С этим положением я не согласен, при всем моем уважении к Георгию Щедровицкому. Не считаю возможным согласиться с тем, что государство должно опираться на политтехнологов, которые будут контролировать социальные процессы с помощью сугубо организационных процедур. Если сделать такую стратегию управления главной целью, то государство, опираясь на такие процедуры, будет игнорировать публичные дискуссии по социальным и политическим вопросам и демократическую процедуру принятия решений – или модерировать их так, что от свободного выражения мнений мало что останется.
Щедровицкий сознательно строил свою школу как эзотерическую. На уровне деклараций, насколько я понимаю, философ всегда это отрицал, и сторонники его школы говорили, что их принципы могут быть последовательно объяснены. Но получалось, что они могут быть объяснены только такому человеку, который полностью с их идеями соглашался.
Может быть, Щедровицкий был прав в том, что можно с помощью социальных технологий решить любые тактические задачи, но сама эта идея мне представляется этически сомнительной и стратегически ненадежной. Такое постоянное менеджерирование предполагает, что ты имеешь дело (собственно, Щедровицкий это понимал и сам проговаривал) с советскими людьми, привыкшими к патерналистской организации жизни «сверху». Но если так действовать, это значит, что нужно просто воспользоваться той архаикой, которую насаждала советская власть. Понимаете, на уровне промышленности и урбанизации советская власть делала многое, а людей, наоборот, отучала быть модернизированными. Мне кажется, управление людьми с помощью социальных технологий их не учит выходить из такого странного состояния. То есть тактический успех здесь оборачивается стратегическим поражением.

Мне кажется, нам всем в российском обществе надо каким-то образом научиться понимать свое разнообразие – культурное, психологическое, мировоззренческое, сексуальных ориентаций, вообще разнообразие. Если общество привыкло слушаться окрика сверху, оно нуждается не столько в тотальном менеджменте, сколько в распространении политической культуры, в том, чтобы люди учились раскрепощаться и при этом стремились бы перестать быть рабами. Чтобы освобождение не обернулось агрессией и растерянностью, как это часто происходило в 1990-е, да и сегодня.
Принципы школы Щедровицкого вполне работали при советской власти, но я не считаю, что эта эффективность «методологических» принципов сама по себе так уж хороша. Да, многих людей обучение в школе Щедровицкого обогатило, но произошло это там и тогда, где и когда это касалось круга интеллектуалов, которые могли сами выбирать из разных методов работы с собственным разумом, с собственной психикой. Там же и тогда, где и когда учение Щедровицкого было воспринято как всемогущая социально-политическая технология, получалось, что политические технологии обращались к людям, которые не понимали, есть ли у них выбор. Такое менеджериальное отношение к обществу скорее консервировало советскую ситуацию, чем расшатывало ее.
Идеи Щедровицкого использовали некоторые российские политтехнологи 1990-х годов, которые полагали, что поскольку российское общество является незрелым, надо просто всех «построить» с помощью разного рода социально-манипулятивных ходов. Тактически они достигли серьезных побед, но победы политтехнологов оказались поражением общества, потому что не способствовали развитию гражданской зрелости. На мой взгляд, сейчас, с развитием социальных сетей и культуры сетевого общества, эти технологии будут все менее релевантными. Социальные сети сами по себе тоже не способствуют зрелости, но они меняют мышление людей – и даже инфантильные, ориентированные на патернализм люди в сетевом обществе ведут себя иначе, чем советские. «Поймать» такой переход к обществу, в котором идеи тотального социального менеджмента постепенно перестают работать (хотя, повторяю, это может никак не способствовать улучшению нравов) – интересная и важная задача, хотя и очень труднорешаемая», – считает он.
Недавно некоторые российские политтехнологи отметили, что администрация президента не идет с ними на контакт и не дает указаний и средств на какие-либо проекты. Как пишет газета «Коммерсантъ», об этом, в частности, шла речь на встрече дискуссионного клуба, организованной политконсультантом Дмитрием Гусевым и посвященной митингам 26 марта.
По мнению политтехнолога Вячеслава Смирнова, участника встречи, политтехнологи могут дать АП рекомендации по урегулированию ситуации, однако никто к ним не обращается. «Денег не дают, методичек не дают, темника не дают», – объяснил он. Сходным образом высказался и другой участник мероприятия, политтехнолог Андрей Богданов, некогда выдвигавшийся в качестве кандидата в президенты России. «Новая администрация президента (имеется в виду внутриполитический блок во главе с первым замглавы АП Сергеем Кириенко, как поясняет газета «Коммерсантъ» – прим. ред.) ни с кем не советуется, всех послала, сказала – мы сами тренинги проведем, а вы нам не нужны», – приводит газета его слова. 
https://polit.ru/article/2017/03/31/methodology/

Назначение Сергея Кириенко на пост первого замглавы АП вновь подняло интерес к секте/ложе методологов, чьим членом он является. Основоположник методологии Георгий Щедровицкий ещё в перестройку сформулировал, как они будут захватывать власть в стране: «Нас десятки тысяч. Становиться незаменимыми полезными секретарями при «губернаторе», советниками, заместителями, идти в выборные органы. Но никогда не забывать, кто мы и какова наша высокая миссия. Иными путями нельзя достичь в России никакого влияния». Именно методологи ещё в 2002-м придумали концепцию «Русского Мiра».
К концу 1990-х в России существовала сила, чьё влияние превосходило влияние всех политических партий и групп вместе взятых. Это — методологи (игротехники), философско-управленческое течение, придуманное ещё в начале 1950-х философами Александром Зиновьевым, Георгием Щедровицким и Мерабом Мамардашвили. К концу 1960-х главным авторитетом этой группы стал Щедровицкий.
Не буду пересказывать здесь идейные установки этой группы, о них можно нагуглить. Скажу лишь, что в советское время методологи были единственной легальной внесистемной силой, что ко времени перестройки позволило им иметь в своих рядах десятки тысяч адептов. Практически все действующие силы реформаторских либеральных сил были родом из этой секты/ложи/кружка. Их влияние сохранилось и до наших дней: к примеру, представителями методологов являются Вячеслав Сурков и Елена Мизулина. Ну и — Сергей Кириенко, который при Росатоме создал «мозговой центр» методологов (его в ранге вице-президента Росатома возглавляет сын Георгия Щедровицкого, Пётр Щедровицкий). Ещё один такой «мозговой центр» функционирует при ВШЭ — «Форсайт-центр».
 
(Кириенко назначает Путина главой ФСБ, 1998 год)
О влиятельности методологов даже при суверенной демократии Путина приведём такой факт: идея «Русского Мiра», чьи плоды мы видим не только в Новороссии, но и в нынешней России, была придумана именно ими ещё в 2002 году — Петром Щедровицким и Сергеем Переслегиным.
Методологов часто путают с либералами или неолибералами. Но это не так. Убедиться в этом можно, проследив, к примеру, за их риторикой на «I международной конференции «Русский мiр – проблемы и перспективы» 2002-го года, где и были заложены основы нынешних, посткрымских скреп:
А. Был провозглашен зачин реализации «русского проекта» — антикризисного цивилизационного проекта Российской Федерации.
Б. Слово «империя» либо «неоимперия» в итоговую резолюцию не попало, зато вовсю и многожды произносилось словосочетания про «русские диаспоры» и их «российскую метрополию».
Странна была такая стеснительность, но, тем не менее, конференция решила обозначить жёстко централизованную конструкцию, (неотличимую от имперской, коль о той же метрополии речь), которую и решила строить, как «…новую общностью — Русский Мiр…».
В. «Русский народ» был признан разделённым народом и, мало того, в целях формирования у него (народа) «позитивного мироощущения» полагалось необходимым и целительным воздействие, прежде всего, через электронные СМИ на социальную психологию оного (народа).
Г. В процессе дискуссий обозначились, но не нашли отражение в резолюции, расколы участников (конференции) по отношению к ценностям: монархии, необходимой «чистоты русской крови» и Православия.
(Методологи — кураторы «Русского Мiра»)

Чтобы понять, что из себя представляет идеология методологов (игротехников), почитаем воспоминания одного из их участников, представителя «Школы эффективных лидеров» Валерия Лебедева:
«Но вернемся к основной теме: к теме о попытке завоевания политической власти не с помощью дворцового переворота, восстания, революции или даже демократических выборов, а с помощью группы прошедших игры людей. Которые становятся настолько незаменимыми в качестве советников высших политиков и (чуть позже) генераторов основных государственных идей, что постепенно сначала реальная, а потом и юридическо-политическая власть переходит к ним.
В позднее советское время эту идею проводил в жизнь Георгий Петрович Щедровицкий. Причем, настолько тайно, что эта его мощнейшая пружина всей деятельности скрыта до сих пор.
В самом начале 1970-х, когда Георгий Петрович, или ГП, как его все называли, приезжал в Минск и вел там со своей ранней командой сеансы разоблачения старого мышления, он был иногда в частных разговорах откровенен. В схеме своей главный стратегический стимул всей его жизни выглядел так.
Мы через свои готовим кадры. Не кадры (тьфу, казённое партийное слово), но члены тайного масонского ордена, со своим ритуалом, уставом и секретной сверхзадачей. Идея была как раз в том, чтобы разобрать устройство социума на узлы и детали, посмотреть, как оно устроено, найти там блок управления, пути подхода к нему, проникнуть, взяться за рычаги и править в нужную сторону.

Сильной стороной СМД-методологии (Системо-Мысле-Деятельность), которую уже давно развивал Щедровицкий, была схематизация. То есть, представление любого социального устройства или процесса в виде схем, блоков, фигурок и функциональных связей между ними с помощью стрелок. Все становилось очень наглядным и понятным. Где, какой блок, кто с кем и как связан, куда нужно войти, чтобы сделать то-то и то-то.
Методологи («члены новой Восточной технократической ложи») должны были проникать во все властные структуры. Вступать в партию. Становиться незаменимыми полезными секретарями при «губернаторе», советниками, заместителями, идти в выборные органы. Но никогда не забывать, кто они и какова их высокая миссия.
В качестве одного из ритуалов, скрепляющих «пляшущих человечков» из схем ГП между собой в реальной жизни, точнее, в их методолого-масонской ложе, были кодовые слова, произносимые во время любых выступлений и где бы то ни было. Например, проходит какая-то конференция, в которой участвуют несколько щедровитян. Последняя фраза кончившего выступление должна была стать началом выступления следующего докладчика. Например, Лефевр завершал: «Очевидно, что только методология СМД может обеспечить прорыв в познании социальной действительности».
Садится. На трибуну поднимается Раппапорт и начинает: «Очевидно, что только методология СМД может обеспечить прорыв в познании социальной действительности». При этом, совершенно неважно, о чем пойдёт речь дальше, и как это связано с парольной фразой.
Между прочим, как раз в воспоминаниях Александра Раппапорта (ныне доктора архитектуры и художника) есть кое-какие намёки на «теорию заговора» ГП.
Он пишет:
«ГП поощрял вступление членов кружка в КПСС, полагая, что в советском обществе иными путями вообще нельзя достичь никакого влияния, а защиту кандидатской всегда в шутку называл обретением дворянских привилегий.
Вообще, как я теперь это понимаю, ГП ждал каких-то реформ, так как ясно видел, что дела в СССР идут в тупик. Но он не предполагал, что выход из кризиса будет найден в возвращении к рыночным структурам. Скорее всего, он предполагал, что победит особый тип социалистической технократии, так как во всем мире, в том числе и на Западе, роль социального планирования и управления (а вместе с ними и бюрократии) постоянно росла. При этом, под техникой он имел в виду не машины из железа, а какие-то иные машины вроде «машин мышления» или «машин проектирования». Большинство оппонентов ГП видели в нём как раз мыслителя тоталитарного толка, технократия которого будет технократией для избранных, а для остальных обернётся самым свирепым рабством».
Саша Раппапорт рассказывал мне о методах вовлечения неофитов в захватывающую конспиративную деятельность очень красочно. Что-то вроде: вот говорит ГП, что в самом скором времени мы сначала сделаем то, потом это, наши люди сначала здесь, затем глядишь — там, они уже везде! Никто ничего не понял, а мы всё изменили, всех перетасовали, страна идёт в другую сторону! Вроде как прыгает перед тобой манипулятор, а потом вдруг раз — скакнул вверх, и висит, где-то зацепившись ногой за крюк люстры, сардонически глумливо ухмыляется: ну, как я вас уработал, а?!
Саша так все это воспроизвёл и показал, будто и сам уже повис вниз головой.
Организационно-деятельностные игры Щедровицкий задумал как раз под дальнейшее развитие и реализацию «интеллектуального переворота» в СССР. Пропустить через игры сотни тысяч людей и создать массовый класс своих сторонников. Это будут директора предприятий, начальники цехов, райкомы-горкомы-обкомы, судьи, преподаватели высшей школы, министерские чиновники всех рангов. Кажется, не было категории населения, которых не охватило бы «игровое движение» конца 1970-х и всех 1980-х годов. Хотя нет, были такие категории — это армия. А также КГБ и МВД. Там, насколько мне известно, ОДИ не проводили. А какой же захват власти без силовиков? Но эти системы считались Георгием Петровичем чем-то вроде исполнительных органов. Будет приказ из политических верхов, — те выполнят — и всё.
 
Странным образом, в советской прессе (тем более на телевидении) нигде и никогда не говорилось об этом массовом движении и вовлечении в ОДИ. Хотя оно было совершенно официальным. Ибо игры заказывались, например, руководством области или министерства, или заводом. Решение, разумеется, утверждалось также на парткомах. Бухгалтерия выделяла немалые средства. Нужно было оплатить приезд команды игротехников — это иногда человек 15-20. Всех разместить (часто в хороших гостиницах). Всем выплатить гонорары — причём немалые. Помнится, я привозил с одной игры до 1000 рублей — тех, ещё полновесных. Затем, командировать на игру (на неделю или даже больше) своих работников с сохранением содержания.
В общем, всё это нужно было взять из бюджета и проводить официально как повышение квалификации. Но при всём при том, как я уже сказал, никакого освещения в прессе. Разве что в многотиражках что-то такое проскакивало: «Успешно прошел семинар по переподготовке кадров нашего завода». Да уж, подробностями не баловали. Ибо подробности шокировали бы. Там всплывали бы ужасные детали с экологией района (были игры по экологии). Или на игре отменных результатов добивались как раз те группы, в которых в качестве моделей принималась деятельность с частной собственностью и децентрализацией, или со свободой прессы.
Игры, коих только сам Щедровицкий провел под сотню, а его ученики, которые размножались как нейтроны в атомном реакторе, многие сотни, — ни на йоту не приблизили лично ГП к вожделенной власти. Но эти игры дали совершенно неожиданный результат, как для господствующей идеологии, так и лично для ГП: они подготовили массовую поддержку горбачёвской перестройки, а потом и обвального перехода к рынку. И, что важно, как раз в среде производственников и управленцев. Они после игр вовсе не ужасались перспективе крушения принципов общественной собственности, руководящей роли партии, идеологии марксизма-ленинизма и даже в целом отмены СССР. Мысль простая: если я в процессе игры, став собственником завода, вел дело гораздо успешнее, чем в положении реального директора, подотчётного по вертикали министерским чиновникам, а по горизонтали вместе с вертикалью — партийным инстанциям, то на хрен мне они сдались? Я охотно поменяю свое кресло советского начальника на роль простого беспартийного собственника.
 
Помню, во время игры в Оренбурге (1990 год) секретарь обкома по промышленности со звучной фамилией Сперанский (дальний потомок того), примерно так мне и говорил. Равно как и директриса меховой фабрики, которая так преисполнилась светлыми чувствами к нам за наше культуртрегерство, что пригласила домой на званый ужин, а потом на свою фабрику и выписала мне и руководителю игры (Борису Островскому) по себестоимости отменнейшие и дефицитнейшие дубленки и меховые куртки.
Ожидал ли Щедровицкий от своих игр вот такого рыночного эффекта развала СССР и перехода России к эпохе дикого первоначального накопления? Он не был большим сторонником массовых разграблений. Но зато он высоко ценил сам факт идеологии как некоего скрепляющего общество стержня. Важно только было сменить неправильную идеологию (каковая была в СССР) на правильную, которую он предлагал в играх. Она, эта идеология, чем-то напоминала учение Мухаммада, в котором главное — это формула: нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад — пророк его. Только у ГП не было этого ненужного удвоения на Аллаха и его пророка. Хватало и одного Щедровицкого.
Да, сам Георгий Петрович не встал во главе новой России (тут его расчёты дали осечку). Встали совсем другие люди. И одним из них был Михаил Ходорковский».
7 октября 2016
 

https://www.razumei.ru/blog/Vtorov_Leonid/2328

Методология познания как основа суверенитета
Сегодня, как и 100 лет назад, перед обществом и его институтами остро встаёт вопрос о кадровой политике новой России.
В своих воспоминаниях начальник 1-го ПГУ генерал Шебаршин, который покончил жизнь самоубийством в 2012 году, дал неправильный ответ на этот вопрос:
«У КГБ и его разведки нет самостоятельных политических интересов. Это инструмент, орган государства, помогающий государству в осуществлении его политики.

Мы реально видим свое место в довольно объемном и отлаженном внешнеполитическом механизме нашей страны и отнюдь не склонны преувеличивать значение разведки.

Излишне говорить, что нам абсолютно чуждо стремление навязывать свою точку зрения и тем более ставить ведомственные интересы выше государственных, относиться к собственным задачам как к самоцели» (1).
«Мы реально видим свое место в довольно объемном и отлаженном внешнеполитическом механизме нашей страны» — говорит Шебаршин.

И тут возникают встречные вопросы: А место страны в глобальном историческом процессе видим? Кто должен видеть и понимать этот процесс в развитии, вырабатывать свою точку зрения на него, докладывать и отстаивать её перед политическим руководством страны? Разве не глава внешней разведки?

Почему Горбачев в 1989 году из всего личного состава ПГУ выбрал именно Шебаршина и, не советуясь с руководством КГБ, назначил его главой этого ведомства? А вернувшись из Фороса, даже назначил Шебаршина главой КГБ. Сам выбрал или ему кто-то подсказал эту кандидатуру, исходя из понимания мировоззрения Шебаршина?

Чтобы навязать кому-то свою точку зрения для начала надо её иметь. А какова была точка зрения Шебаршина на происходящие в августе 1991 года события? — он демонстративно играл в дни путча в теннис.

Если перевести это событие на язык определённой лексики, то получается такой ответ: «Это меня не касается», т. е. — никакой точки зрения на госпереворот в августе 1991 года у него не было, хотя соучаствовать в деле обеспечения безопасности государства — его прямая обязанность.

А ведь это был важнейший, финальный эпизод в продолжительной 45-тилетней информационной (холодной) войне Запада на уничтожение России-СССР. А раз так, то Шебаршин был всего лишь «травой на поле боя» в этой войне.

Вполне возможно, что 20 лет спустя он это понял (а может так и не понял), но предпочёл уйти из жизни, вместо того, чтобы сформировать свою точку зрения на события 20-тилетней давности, на их последствия и многовариантные перспективы.
И он — не какое-то досадное исключение из общей нормы. Агентурный сбор информации в КГБ был организован на приемлемом уровне, благодаря чему удавалось получать весьма значимые сведения; но системно поставленной аналитики добываемой информации, позволявшей сформировать видение перспектив и управление ими, не было, что в конечном итоге привело к тому, что СССР рухнул под воздействием развития извне управляемого кризиса.

При этом в руководстве КГБ имело место не просто отсутствие интереса к аналитике и методологии аналитики, но доминировала политика удаления из системы как состоявшихся аналитиков, так и людей, способных научить аналитике работников самой «системы».
Почему такое стало реальностью? — Ответ в приведённом выше отрывке из интервью Шебаршина: «У КГБ и его разведки нет самостоятельных политических интересов. ... нам абсолютно чуждо стремление навязывать свою точку зрения и тем более ставить ведомственные интересы выше государственных, относиться к собственным задачам как к самоцели».
Однако у гражданина (в смысле некрасовского “Поэта и гражданина”) не может не быть самостоятельных интересов общенародной значимости. Т. е. граждане с их интересами общенародной значимости — это государство.
Если у индивида нет своих гражданских интересов, то это — верноподданный, а верноподданность — одна из разновидностей идиотизма. Высшее начальство — тоже люди, и им свойственно ошибаться, но последствия разные в обществе граждан и в обществе верноподданных:
·                                 в обществе граждан руководство с благодарностью принимает указания на ошибки и общество развивается;
 
·                                 а в обществе верноподданных, из числа которых в прошлом сформировалось руководство всех уровней (неверноподданных — туда не допускает система кадрового отбора), указания на ошибки руководства расцениваются всеми как неисполнительность или бунт против начальства, вследствие чего ошибки и их последствия накапливаются, и система неизбежно приходит к краху, наступление которого — вопрос времени.
 
Соответственно, если руководитель внешней разведки придерживается позиции «у нас нет самостоятельных интересов, мы знаем своё место в государственном механизме», то нет потребности и в аналитике, поскольку аналитика сутью своей обречена выявлять не только то, что скрывают противники, но и ошибки в собственной государственной политике и, кроме того, — выявлять персонально тех, кто ошибается и тех, кто предал и вредит умышленно, не ошибаясь.
После того, как всё это выявлено аналитиками, встаёт вопрос, что делать с такого рода информацией? В обществе верноподданных проще и полезнее в интересах обеспечения спокойной жизни и делания карьеры — ничего с нею не делать.

Содержание статьи Владислава Шведа «Гибель СССР и молчание Крючкова» (2) показывает, что В.А. Крючков явил пример именно такого рода ничегонеделания.

А высший уровень спокойствия и “ничегонеделания” достигается тогда, когда информации о проблемах и ошибках не только нет, но ей и неоткуда взяться. Для того, чтобы её не было, чтобы она не появлялась, — необходимо устранить из системы генераторов такой информации, т. е. аналитиков и претендентов в аналитики.
Если бы это было не так, то руководство пеняло бы подчинённым аналитикам и учителям аналитики не за то, что они пристают к нему с «неверноподданной» аналитикой и предложениями обучать такого рода аналитике, а за то, что они слабоваты в методологии познания, вследствие чего их аналитика в некоторых аспектах оставляет желать лучшего. И само бы руководство искало по всей стране тех, кто умеет «шаманить», т. е. владеет плохо формализуемым искусством аналитики и прогностики.
Пока же дело в этой области обстоит так: спецслужбы обречены жить компиляциями, производимыми из аналитики других субъектов их же бюрократами с оглядкой на мнение вышестоящего начальства на основе:
1) произведений несистемных аналитиков-инициативников, наличествующих в обществе, жизнь которым упростил интернет, и тот же интернет упростил доступ спецслужб к их мнениям;

2) материалов, заботливо подсунутых агентуре спецслужб спецслужбами-конкурентами, работающими в других государствах и имеющими собственные интересы и т. п.
В таких условиях первая задача собственной «аналитики» — угадать вожделения вышестоящего начальства, а вторая задача — обосновать возможность воплощения такого рода вожделений в жизнь.
Т. е. это дебильное (3) мышление по схеме: «обрывки чужих мнений → компиляция из них чего-то своего → соотнесение полученного мнения с авторитетным мнением (прежде всего — с мнением собственного начальства) → коррекция своего мнения с учётом некоего авторитетного мнения и т. д. по кругу».
Психически здравые люди мыслят иначе: «собственные чувства + сведения, известные из разных источников, → мышление на основе ранее сложившегося миропонимания → своё мнение → соотнесение полученного собственного мнения с жизнью на основе принципа “практика — критерий истины” (которым не все умеют пользоваться тем более — пользоваться упреждающе по отношению к реализации негативного результата) → коррекция собственного миропонимания при необходимости на основе результатов соотнесения собственного выработанного мнения и жизни».
Но это касается не только КГБ в прошлом. Это характерно для спецслужб всех государств мира в наши дни. Это можно понять из интервью «Что происходит в Европе и что делать?» Якова Кедми — одного из наиболее компетентных публично выступающих политических аналитиков, характеризующего многое открыто по существу, в прошлом руководителя израильской спецслужбы «Натив» (4).
Ещё с начала 2000-х годов можно было начать готовить кадры на основе освоения методологии познания, ориентированной на обеспечение общественной безопасности, но руководству ФСБ до этого не было дела.

          Зато повсюду появились кадры, прошедшие обучение ОДИ (5) у Г.П. Щедровицкого (в кругу близких учеников имевшего прозвище «ГП»).

Почему? — Потому, что у Щедровицкого на каждое событие или явление в жизни СССР была своя точка зрения, которая почему-то совпадала с точкой зрения родоначальника саентологической церкви — Р.Л. Хаббарда. Да, КГБ, как считается, боролся с диссидентами (альтернативный взгляд — тщательно взращивал их) и теми, кто шёл против официальной интерпретации идеологами ЦК жизни на основе марксистско-ленинской идеологии.
Но были ли в КГБ, в его аналитических центрах люди, способные объективно оценить «идеологию марксизма» на предмет её пользы для развития общества? — Нет. Если бы такие были, то СССР смог бы разгромить фашизм не только военной силой, но и мировоззренчески. В этом случае СССР уже сегодня был бы единственной сверхдержавой, лидером цивилизацинного развития человечества, и мы бы не имели разноликого фашизма на Украине, в США и многих других государствах.
У сына Г.П.Щедровицкого — Петра Георгиевича (Щедровицкого младшего) в серии видеофильмов 2004 года есть лекция «Щедровицкий в поисках элиты». В этом видео запечатлён и С.В. Кириенко — недавно произведённый в помощники главы администрации президента А.Э. Вайно, и помощник С.В. Кириенко — Пётр Георгиевич Щедровицкий. — Очень показательно. Всё встало на свои места.
Удивительно, как люди велись на всю эту ахинею?
На этот вопрос есть ответ. И он кроется в наших наблюдениях современной жизни Ирана на основе исторически сложившегося ислама.

Когда в обществе длительное время активно насаждается догматика (не имеет значения какая — марксизма, исторически сложившегося ислама, исторически сложившегося христианства в форме католицизма либо православия), а жизнь течёт своим чередом, — люди начинают видеть, что эта догматика не позволяет выявлять и разрешать проблемы бытия, вследствие чего они начинают искать выход из под её власти.

А в отсутствии навыка воспринимать жизнь и мыслить самостоятельно, не понимая сути методологии познания и не владения навыками её развития, их очень легко обмануть. Именно этим и занялся Г.П. Щедровицкий

Итак: Г.П. Щедровицкий всегда действовал открыто и не скрывал своей цели подготовить «новую элиту» к моменту краха «коммунизма». КГБ ему в этом никак не мешал потому, что сам мнил себя интеллектуальной «элитой», не понимая сути фальшь-методологии Щедровицкого.

Доходило до того, что сам он ходил к прокурору с требованием оказать влияние на сотрудников университета, в котором не хотели принимать к защите кандидатскую одного из его учеников — чисто инквизиторский подход. В итоге ГП своего добился по всем направлениям, наплодив уйму методологов-пустоцветов.
Ни один из его учеников на видео не смог объяснить, чему он их обучал и чему они от него научились — это всё вопреки принципу «кто ясно мыслит — ясно излагает». Все говорили, что это очень сложно; или что-то типа «нас учили мыслить стройно логически», «ГП стал настоящим вождём для нас», «у ГП была мечта создать интеллектуальную мыслящую элиту из 2-3 % населения страны» и т. д.

И это не удивительно, так как сам ГП изъяснялся примерно так: «сущности и есть то, что реально существует. Сущности и есть то, что актуально существует, а феноменальный мир есть мир призраков явлений, а явление ведь субъективно» (цитата из лекции ГП).

— Изложите смысл этой фразы нормальным русским языком.
— Слабо? А почему слабо?
— Потому, что заботливо сформированные «коварным Никто» (6) предубеждения не позволяют признать, что это — пустая демагогия?
Потому, что мысли гения тяжело доходят до «среднего ума»?
Его сын — П.Г. Щедровицкий — открыто говорил о том, что он и его ученики претендуют на управление страной и миром. Что их «метод» создан для общей унификации управления в мире.

Что их задача объединить узкоспециализированных специалистов, дав им нечто общее. «Нужно понимать, что во второй половине ХХ века в мире начали создаваться близкие по назначению методы коллективной деятельности, коллективного мышления.

Это — мозговой штурм, это — синектика7, это — токвистокские студии развития, это — сессии нейролингвистического программирования». Последнее в перводе на сущностный язык означает — сессии производства биороботов-зомби, которые не должны выходить из внедрённой в их психику программы.

А для этого как раз и необходимо заблокировать доступ личности к реально работоспособной методологии познания и творчества, — чем реально и занимался «главный методолог» СССР Г.П. Щедровицкий в режиме зомби.
Для синектики — безразлично, какому мировоззрению привержены участники процесса, в который они собираются войти.

Но реально работоспособная методология не может занимать такую позицию, поскольку главное назначение мировоззрения в психике — многовариантно моделировать течение событий в темпе, многократно более высоком, чем события текут в жизни, что является основой выбора для наилучшего варианта, который кладётся в основу концепции управления.

Методология познания требует выработки наилучшего мировоззрения, которое позволяет порождать жизненно состоятельную аналитику и прогностику. Это отношение к мировоззрению — один из показателей того, что «методология» Г.П.Щедровицкого — фальшивка.
Что касается вопроса об унификации управления в «мировом масштабе», то за рубежом — слова другие, а суть та же: внятная жизненно состоятельная аналитика и методология аналитики целенаправленно системно изгоняется из спецслужб, поскольку она не только не востребована государственной властью, но и мешает ей творить политику по своему произволу, а спецслужбы «знают своё место», о чём рассказал Яков Кедми в упомянутом ранее интервью.
И всё-таки какова была цель тех, кто запустил фальшь-методологию Щедровицкого в СССР? — На наш взгляд у кураторов этого процесса было две цели:
Первая цель — заблокировать саму возможность открытия и развития жизненно состоятельной методологии в советском обществе, поскольку в СССР марксизм, в качестве светской идеологической оболочки Библии, пытались продвинуть его приверженцы. Опасность для кураторов этого проекта представлял сам факт того, что в рамках марксизма обществу подавалась марксистко-ленинская диалектика, которую не все могли воспринять формально.

Была вероятность (пусть и небольшая), что изучающие в таком виде «диалектику» выйдут на настоящую диалектику в понимании Сократа — искусство постижения истины путём постановки наводящих вопросов. После этого выход общества в целом на освоение методологии выработки новых знаний, недоступных ранее, произойдёт автоматически. Вот чтобы этого не произошло, и был запущен в работу методологический кружок Щедровицкого.
Вторая цель — более приземлённая, но не менее актуальная. Именно сегодня, в преддверии столетия Октября 1917, не случайно поднимается тема секты Щедровицкого из прошлого века.

Именно в Октябре, а не в феврале 1917 в России был ликвидирован де-юре сословно-кастовый строй, что позволило расширить социальную базу управленческого корпуса до границ всего общества и благодаря этому сделать индустриальный рывок, который сделал невозможным разгром России-СССР фашистской Европой во главе с нацистской Германией.

Однако запрос в кланах партноменклатуры на возрождение сословно-кастового строя в позднем СССР был.
Сегодня деятельность кружка может быть проанализирована по открытым источникам (7). В результате выявляется наличие некоей псевдо-логики действий казалось бы совершенно разных персонажей:

Сурков, Кудрин, Кириенко, Глазьев, Кузьмин и его супруга — Набиуллина. В итоге обнажается управленческая несостоятельность всех названных политических персонажей, в основе которой лежит несостоятельность фальшь-методологи «щед-ровитян». Стало ясно, что Щедровицкий ничего сам не придумывал, а огласил то, что ему передали в работу извне.
«Теория мега-управленцев» — судя по всему, была передана Западом в СССР через Венский институт системного анализа. Причем передана, как ответ на неформализованный запрос советской номенклатуры. Что это за запрос?
Ещё в 1960-е — 1970-е гг. в хрущевскую «оттепель» с расстрелами несогласных с нею на улицах городов перед советской номенклатурой остро встал вопрос потери авторитета и девальвации её претензий на гегемонию (по Грамши) перед рядом научных авторитетов и отраслевых специалистов.

Задача детишек партократии — пролезть во власть вопреки принципу социализма «от каждого по способности», потом — удержать власть и девальвировать претензии на гегемонию профессионалов — специалистов прикладников. Для этого через Венский институт был сформирован запрос на адекватную с этой точки зрения теорию. Через некоторое время её и выдали, специально адаптировав под «левацко-троцкистское» философское происхождение.
Суть учения о «мега-управленцах» эквивалентна анти-науке — или «байесовской науке».
Байесовская наука — это такая деятельность, продуктом которой являются модели, нуждающиеся в исправлениях всякий раз, когда поступают новые экспериментальные данные. Как следствие в байесовской науке «цель — ничто, движение — всё».
Базируется фальшь-методология «мега-управления» на древнем философском подходе, о существовании «истинных имён вещей» — через описание которыми некоего явления, якобы автоматически достигается понимание сути этого явления. На самом деле это не так, поскольку тут перепутаны причины и следствия.

Процессами и явлениями, можно эффективно управлять, если для них найдены не имена вообще, а адекватные жизни — т. е. метрологически состоятельные имена — которые позволяют организовать коллективную деятельность. Но из всего этого партократия поняла лишь то, что достаточно «правильно задать вопрос», чтобы управление стало эффективным.

Поэтому вся деятельность управленцев-методологов стала сводиться к поиску «правильных» формулировок вопросов и трансляции их вниз, в профессиональное сообщество.

Конечная цель их — написать мега-систему нормативных актов и требований, чтобы дальше все работало «само» — на автомате. Отсюда бесконечная озабоченность власти в области генерации «поправок», «подзаконных актов», «инструкций», шизофреническое стремление формализовать всё и вся, поскольку каждая итерация взаимодействия «мега-модели» с реальностью приносит новые данные, и система постоянно требует «донастройки».
В итоге внешние акторы, давшие партократии это учение, периодически подкидывали горе-методологам «ожидаемые» отклики среды, с которой взаимодействуют приверженцы мегамодели: это, во-первых, поддерживало авторитет «методологов» в глазах представителей КГБ, во-вторых, гарантировало восприятие сигналов по этим каналам.
В результате дегенеративные адепты баейсовской секты — инициативно «пахали» по наведённым ложным сигналам. Наивные люди полагают, что они «просто продались Западу», хотя на деле — не продались, а работали и работают в большинстве своём за свои деньги. Так управленцы демократической РФ стали манипулируемыми зомби, а страна утратила мировоззренческий суверенитет.
Для его восстановления необходимо вернуться к сократовскому пониманию методологии познания как искусств диалектики — выявления в жизни разного рода неопределённостей и их разрешения путём постановки наводящих вопросов, но это тема не для статьи: см. в интернете работы «Диалектика и атеизм: две сути несовместны» и «Основы социологии» Концепции общественной безопасности (тома 1-6).

СНОСКИ:
1 Л.В. Шебаршин. Рука Москвы — записки начальника советской разведки. (http://e-libra.ru/read/316093-ruka-moskvi--zapiski-nachalnika-sovetskoi-razvedki.html)
2 Владислав Швед. Гибель СССР и молчание Крючкова: http://www.specnaz.ru/articles/208/27/1971.htm
3 «Дебильность» — не ругательство, а медицинский термин, обозначающие слабоумие в лёгкой форме.
4https://www.youtube.com/watch?v=06OhveeG4-U — опубликовано 6 сентября 2016 г.:
• от 7:15 и далее: «А где разведка?... — ... разведка, она работает по направлению, по которому её направляет правительство.»;
• от 10:18 и далее: «Профессионалы давно уже выучили: будешь говорить против власти — уйдёшь на пенсию, и они говорят то, что нужно.»;
• от 10:53 и далее: «Почему, американские профессионалы, разведслужбы врали и знали, что они врут. Руководитель одной из служб дал ему (Бушу — наше пояснение при цитировании) документы, что нет там оружия (в Ираке — наше пояснение при цитировании) . когда началась война, он спросил: «Мы же вас предупредили, что там ничего нет», а (Буш — наше пояснение при цитировании) в ответ: «А нам это не важно.» . Так чего же ему подставлять свою голову?..»
5 ОДИ — организационно-деятельностные игры.
6Под именем «Никто» Одиссей представился циклопу Полифему перед тем, как того ослепить. После ослепления Полифем честно ответил на вопрос других циклопов: «кто его обидел?» — словами: «коварный Никто», в результате чего остальные циклопы разошлись по своим делам, не оказав помощи Полифему.
7 См., например: http://hasid.liveiournal.com/1902837.html