Е. Е. Ледников Знание и мнение: их роль в науке и коммуникации

abstract. The paper exposes notions of knowledge and belief specific
traits of contexts, discerned in accordance with philosophical tradition.
Perspectives of construction of rational theory of discussion about beliefs
are evaluated.

Ключевые слова: знание, мнение, истина, коммуникация, рацио-
нальная полемика

Интерес к философскому осмыслению понятий знания и мне-
ния возник в античную эпоху. Еще Парменид в V в. до н.э. про-
тивопоставил знание мнению, заявив, что о текучих, изменчи-
вых предметах и событиях возможно только мнение, но не зна-
ние. Эта мысль Парменида в полной мере была воспринята и
использована Платоном, превратившим в объект познания неиз-
менные, вечные идеи и отказавшим в таком же статусе чувствен-
но воспринимаемым, изменчивым вещам [2, c. 432–433]. Выска-
зывания древнегреческих философов по поводу знания и мне-
ния в наше время можно было бы истолковать как пожелание,
чтобы наука исследовала и познавала устойчивые, повторяю-
щиеся, воспроизводимые явления действительности, ибо именно
через их изучение человеку раскрываются тайны бытия мира,
а в отношении изменчивых, преходящих, уникальных событий
ограничивалась бы мнениями.
Конечно, научное познание нельзя свести к простой регистра-
ции единичных фактов, в качестве которых выступают не повто-
ряющиеся, уникальные события. Но и без их фиксации наука
невозможна — она лишится в этом случае значительной части
своего эмпирического базиса. При этом фактические данные об
имевших место землетрясениях, ураганах, эпидемиях, социаль-
ных катаклизмах и тому подобных событиях в истории челове-
чества вовсе не являются «мнениями», хотя они и представляют
собой регистрацию уникальных, не воспроизводимых событий.
Одной из наиболее трудных задач науки как раз и является
их изучение, формулировка закономерностей возникновения и
протекания — крайне сложно, если вообще возможно, смодели-
ровать то, что никогда больше не повторится (разумеется, при
имевшем место наборе значений параметров, определявших ход
перечисленных событий).
Следовательно, знание возможно как об «устойчивом», так
и о «текучем». О первом, «устойчивом», оно получается, ко-
гда познающий человек конструирует абстрактные предметы с
помощью абстракций отождествления, конструктивизации, иде-
ализации, изолирующей абстракции, а затем устанавливает и
формулирует законы взаимосвязи и взаимодействия этих пред-
метов. О втором, «текучем», знание воплощается в сообщениях
очевидцев, соучастников неповторимых, уникальных событий.
Различение знания и мнения, и это хорошо понимали уже
мыслители древности, связано с их оценкой на истинность. Имен-
но интенция (направленность) на истинность, осознание истин-
ности некоторого высказывания превращает последнее в знание.
В противном случае, если вопрос об истинности высказывания
(или же системы высказываний) ставить преждевременно и да-
же вообще неуместно, его следует относить к мнению. Рассмот-
рим простейший случай, когда один человек полагает, что отды-
хать следует на речке с удочкой, а другой — что лучше делать
это во дворе за игрой в домино. Уместно ли в этом случае зада-
ваться вопросом, чье мнение является «истинным»? Очевидно,
что нет. Но и в более серьезных случаях вопрос об истинности
может оказаться некорректным. Скажем, какой художествен-
ный метод (классицизм, реализм, абстракционизм) является ис-
тинным? Какая из мировых религий является истинной? В чем
подлинный смысл жизни? Во всех этих случаях речь идет о мне-
ниях, но никак не о знаниях, хотя в обратном нередко пытаются
убедить окружающих сторонники тех или иных взглядов в со-
ответствующих областях духовной культуры.
Относя важнейшие сферы духовной культуры к мнениям, мы
никак не принижаем их роль в жизни человека. Нужно только
помнить, что мнения представляют необходимое дополнение к
знаниям, поскольку из одних только знаний духовный мир чело-
Знание и мнение: их роль в науке и коммуникации 169
века состоять не может. Мнения — это не только конвенции и ги-
потезы, но, прежде всего, положения, принимаемые в ходе раз-
вития цивилизаций, неотъемлемые их элементы. Разные мнения
соответствуют разным цивилизациям. Скажем, у первобытных
народов было принято ритуальное поедание предков, что совер-
шенно нетерпимо в современном цивилизованном обществе. В
рабовладельческом обществе существовало мнение (увы, закреп-
ленное законами того общества), что рабы — не люди. Но при
всей важности мнений поиски среди них «истинных» зачастую
не только лишены смысла, но могут быть и социально опасны-
ми. Ведь духовная нетерпимость, которая принесла столько бед
в истории человечества, одной из своих причин имеет необос-
нованную попытку истолковывать мнения как знания, отвергая
одни мнения как ложные, а другие утверждая в качестве «един-
ственно правильных» всеми доступными средствами насилия. С
другой стороны, попытки возвысить знания над мнениями (как,
скажем, это делал Св. Августин, противопоставлявший «знание,
ведущее к спасению» праздному, суетному любопытству) в наше
время ведут к сциентизму — необоснованному преувеличению
возможностей науки, а, значит, в конечном счете, к ее компро-
метации. Вот почему важен как содержательно-философский,
так и сугубо логический анализ этих понятий и контекстов, в
которых они употребляются.
Говоря об истине, будем иметь в виду исключительно аристо-
телевское или же платоновское ее понимание. То есть теорию
корреспонденции в первом случае и теорию когеренции во вто-
ром. Действительно, знание о мире — это утверждение о том,
что есть «на самом деле», которое проверяется эксперименталь-
но или же гипотетико-дедуктивным методом. Знание о матема-
тических объектах — это утверждение, не противоречащее ра-
нее доказанным положениям (скажем, из области теории чисел),
причем это утверждение может быть представлено в качестве
теоремы.
Разумеется, далеко не всегда знание — это явно установленная
истина. Иногда утверждения относят к знанию по косвенным
признакам — например, они удовлетворяют идеальным нормам
знания (выражены в аксиоматической форме) или же их разде-
ляет авторитетное научное сообщество по причине соответствия
принятой парадигме. Однако в этом случае существует опас-
ность принять за знание всего лишь мнение. Так, зачастую бы-
вает трудно ответить на вопрос, является ли соответствующая
парадигма образцом знания или феноменом мнения определен-
ной научной группы (вспомним отношение официальной трав-
матологии к новым методам лечения переломов, предложенным
в 60-х годах курганским врачом-самородком Илизаровым). С
другой стороны, сколько существует аксиоматически построен-
ных рассуждений, попросту бесполезных в научном отношении!
Так что косвенные свидетельства в пользу знания должны ис-
пользоваться достаточно осторожно и критически.
Вопрос о специфике знания и мнения остро встает при разра-
ботке логических основ полемики о мнениях. Необходимость в
полемике возникает всякий раз, когда люди, имеющие различ-
ные мнения по поводу тех или иных проблем, событий, предме-
тов, пытаются устранить эти различия. А поскольку речь идет
именно о мнениях, то цель подобной полемики — не столько в
установлении истины, сколько в навязывании собственного мне-
ния, а иногда и в отказе от него в пользу мнения оппонентов. В
ходе такой полемики используется, как принято считать, праг-
матическая аргументация [4, c. 12]. Ее нередко противопоставля-
ют логической аргументации, в ходе которой стремятся к обос-
нованию и расширению имеющихся знаний.
На первый взгляд, подобное противопоставление будто бы
оправданно в свете того, что уже было сказано о различии зна-
ния и мнения. Заодно здесь уместно будет напомнить, что де-
мократическое устройство общества предполагает уважение и
терпимость к чужим мнениям, так что и о весьма серьезных
расхождениях во мнениях спорить в цивилизованном обществе
вроде бы не принято. И все же если предположить, что подобная
полемика может возникнуть, то чтобы она привела к какому-
либо плодотворному результату, она должна принять форму
рациональной аргументативной дискуссии [1, c. 6–7]. А именно
мнения должны быть выражены в виде утверждений, которые
защищаются или критикуются. Стремление участников поле-
мики убедить оппонента в приемлемости собственного и непри-
емлемости иного мнения должно осуществляться с помощью
аргументативных утверждений, т.е. полемизирующие стороны
Знание и мнение: их роль в науке и коммуникации 171
не должны выходить за рамки интеллектуального состязания
(не прибегать к угрозам, насилию, запугиванию и т.п.). Участ-
ники полемики должны обладать способностью к усвоению вы-
двигаемых аргументов, в том числе логического характера. Они
должны быть готовы принимать логические следствия своих
мнений, если самостоятельно или с помощью оппонентов обна-
ружат, что некоторые утверждения являются именно такими
следствиями. Они должны быть готовы считаться с тем, что
мнение оппонента может базироваться на некотором бесспорном
положении, и отказаться от собственного мнения, если окажет-
ся, что оно вытекает из какого-либо сомнительного или вообще
неприемлемого положения.
Более того, полемика имеет смысл только тогда, когда ее
участники разделяют хотя бы одно мнение, пусть и не отно-
сящееся непосредственно к предмету полемики. Трудно согла-
ситься с трактовкой К. Поппером «мифа концептуального
каркаса», объявившего необязательным наличие у полемизиру-
ющих точек соприкосновения в виде «общего концептуаль-
ного каркаса основных предпосылок» или же «соглашения о
словаре» используемых терминов [3, c. 559–560, 590]. Участни-
кам полемики можно предъявить и более сильное требование —
чтобы они были способны усмотреть логическую зависимость
своих мнений от тех положений, которые являются точками
соприкосновения. В противном случае полемика, может, и при-
ведет к прояснению позиций ее участников (в чем Поппер ви-
дит самый значительный итог полемики), но достижения согла-
сия во мнениях от подобной полемики ожидать не приходит-
ся. Как часто в современном мире мы наблюдаем длительные и
бесплодные переговоры по тем или иным вопросам между
странами!
Из всего сказанного напрашивается вывод, что если участни-
ки полемики не обременены логической культурой, то полеми-
ка вообще может не состояться. Так что логическая составля-
ющая обязательно присутствует в любой аргументации, и вряд
ли противопоставление логической аргументации прагматиче-
ской должно выходить за рамки использования логически бес-
спорных либо прагматически убедительных аргументов — ведь
структура аргументации будет одной и той же в обоих случаях,
а оценивать виды привлекаемых аргументов без помощи логики
невозможно.
Вместе с тем логика пока что может предложить лишь весьма
идеализированные модели рациональной полемики, а это приво-
дит к другой крайности. Коль скоро в них фигурируют идеаль-
ные субъекты знаний и мнений, обладающие неограниченны-
ми дедуктивными и аргументативными ресурсами, то каждый
подобный субъект придерживается только мотивированных, в
частности, логически обоснованных мнений, и нет в природе ни-
чего такого, что могло бы побудить его отказаться от собствен-
ного мнения или хотя бы внести в него какие-либо изменения.
Он «видит» как все следствия своих мнений, так и все предпо-
сылки, из которых эти мнения следуют. Получается, что поле-
мика между идеальными субъектами тоже вряд ли может состо-
яться — ведь для нее отсутствуют какие-либо видимые причи-
ны. А вот в отношении реального субъекта мнения дело обстоит
иначе. Каждый подобный субъект ограничен как в отношении
дедуктивных ресурсов, которыми мог бы воспользоваться, так
и в отношении запаса фактов, на которые мог бы опираться. Да
и осознает он значимость, весомость далеко не всех аргументов.
И поскольку невозможно предложить различие между идеаль-
ными и реальными субъектами знаний и мнений, пригодное для
любого случая возникновения полемики, то сугубо логическая
теория аргументации с ее базисной идеализацией оказывается
недостаточной, а прагматическая теория, если в ней игнори-
ровались бы логические основы полемики, была бы попросту
неадекватной. Поэтому остается только согласиться с тем, что
эффективного инструмента анализа «аргументативных дискус-
сий» пока не существует [1, c. 6–7], и объединить в создании
такого инструмента усилия специалистов в области логики, тео-
рии аргументации, психологии и лингвистики.

Литература
[1] Емерен Франс Х.ван, Гроотендорст Р. Речевые акты в аргументативных дис-
куссиях. Санкт-Петербург: Нотабене, 1994.
[2] Платон. Тимей // Платон. Собр.соч: В 4 т. Т.3. М.: Мысль, 1994.
[3] Поппер К. Логика и рост научного знания. М.: Наука, 1983.
[4] Сергеев В.М. Когнитивные методы в социальных исследованиях // Язык и
моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987.