Сергиенко П.Я. О триалектике познания и бытия

В связи с публикациями статей [1 и 2] возобновилась дискуссия о триалектике. Автор статьи [1] утверждает: «Формальное расширение на так называемую "триалектику", проникнутую религиозно-тринитарной риторикой, здесь ничего особого не привносит. – Некая игра ума и воображения в новой системе координат, но по старым правилам диалектики. Как палка о трех концах. Возможно, рогатина…». В этой связи предлагаю читателям познакомиться с моим докладом 1991 г. на конференции Философского общества и опубликованного в моей книге [3].

***
Мировоззрение современного человека и его подход к познавательным и практическим проблемам формируется со школьной скамьи на основе диалектического метода. Мы привыкли к диалектике бытия и познания как к истине последней инстанции и даже не задумываемся, следуя по проторенному вековым знанием пути, что может существовать иное направление мысли, свернув на которое, можно подняться на более высокую вершину знания о действительности и гуманизма общечеловеческого бытия. Это триалектика бытия природы и триалектика ее познания.
Истины науки никогда не начинаются для исследователя с чистого незнания и не представляются им в завершенном виде абсолютного знания. Они складываются постепенно, опираясь всегда на предшествующие знания о действительности и о знаниях. Формирование нового знания включает в себя сложный процесс переосмысления имеющегося багажа знаний о действительности, методов и инструментария, посредством которых добывались знания, изобретение новых методов и понятийного инструментария познания действительности.
Разумеется, порядок описания сведений нового знания не всегда совпадает с порядком добывания самого знания. В данном случае, например, чтобы получить новое представление о субстанции бытия, потребовалось иметь новые представления о времени и механике движения Вселенной, атома и электрона. Стало очевидным, что столь разительные отличия представлений о фундаментальных явлениях действительности у автора от официально научных, не могут не отличаться в понимании и представлении первоначала бытия всего сущего.
При знакомстве с термином "триалектика", первое, что приходит на ум — это вопрос — в чем родственность триалектики с "триадой"?
Действительно, родственность у данных терминов имеется. Оба они происходят от греческого trias (троица, тройственность). Объективная сущность троичности бытия осознавалась уже мыслителями античного мира. Неоднократно ее тайну пытались разгадать и в последующие века. Однако субъективная логика понимания того, как единое (Монада) превращается во многое и, наоборот, как многое остается единым, является неоднозначной и спорной не только в философии, но и в теологии. Например, один из центральных догматов в христианстве, догмат о Пресвятой Троице, является объектом споров и недоразумений до наших дней.
Понятие "триады" впервые было применено Платоном. Как принцип абстрактного познания триада широкое толкование и развитие получила в немецкой классической философии. Каждый из известных классиков философии в развитие данного принципа внес свою лепту. Иммануил Кант выявил три необходимых момента бытия триады: бытие (тезис), ничто (антитезис), становление (синтез). В его таблицах категорий каждая третья категория является синтезом двух предшествующих. Так, категории качества, например, образуют следующую триаду: реальность, отрицание, ограничение.
Если у Канта тезисом в триаде является материальное бытие, то у Фихте — сознание. Фихте полагал, что материализм, идущий от бытия к сознанию, не может объяснить, каким образом бытие способно превращаться в сознание. Для идеализма, движущегося от сознания к бытию, этот переход возможен потому, что сознание может быть направлено на собственный акт мышления, который в этом случае становится бытием по отношению к моему сознанию, рассматривающему собственную деятельность. Фихте свой метод использования абстрактного принципа триады назвал антитетическим. У Фихте антитезис становится рядом с тезисом как его противоположность, а в синтезе эта противоположность устраняется (снимается).
Гегель свой метод применения принципа триады назвал диалектическим. В согласии с данным методом всякий процесс развития проходит три ступени: тезис, антитезис и синтез, где антитезис выводится из тезиса, а каждая последующая ступень отрицает предыдущую, превращаясь в ее противоположность. Гегелевскую логику триады как диалектику заимствовал марксизм для познания материального развития.
Триалектический метод познания исходит также из принципа триады бытия, но логика познания бытия и конечная цель самого познания отличается от диалектического метода. Суть их отличия легко можно понять, если сравнить опорные правила логики одного и другого метода. Сошлемся в этой связи на следующие высказывания, отражающие содержание диалектического метода.
"Раздвоение единого и познание противоречивых частей его... есть с у т ь (...одна из основных, если не основная, особенностей или черт) диалектики". [Ленин В.И. Псс., т.29, с.316 ]. Для материалистической диалектики "при этом особый интерес представляет выявление таких противоположностей, которые противоречат друг другу и потому исключают всякое (существующее наряду с ними) третье".
"Главное содержание диалектики классики марксизма-ленинизма усматривали в построении ее как самого глубокого, всестороннего и богатого содержанием учения о развитии (Ленин).
В этом учении принцип развития имеет основополагающее значение и ему подчинен принцип всеобщей связи. Такая субординация означает, что диалектика не состоит, как иногда полагают, из двух равнозначных частей – учения о связях и учения о развитии; она есть целостная теория о развитии, в которой все подчинено, в том числе и учение о связях, наиболее глубокой, всесторонней, богатой содержанием теории развития. Само учение о связях, основой которого является принцип всеобщей связи, получает более глубокое истолкование, когда оно рассматривается как необходимый компонент теории развития". [Материалистическая диалектика. Т.1. — М.: Мысль, 1981. С.24, 230-231].
Таким образом, диалектический метод познания — это метод познания противоположностей путем анализа, то есть "омертвляющего расщепления" единого на противоположные части. Главная цель диалектики — познание частей единого в развитии, развития вообще. При этом присутствует и синтез, то есть связь единого в частях. Но это не есть синтез сохранения расщепленного единого, а есть синтез скачкообразного развития (приращения нового), синтез совершенно новых измененных качеств того же количества противоположных частей (сторон). Расщепленное на части и синтезированное вновь единое целое методом диалектики, уже не тождественно самому себе по содержанию: расщепленная на части единая определенность (субстанция, бытие, природа) не соответствует единству самой определенности. То есть при этом нарушается принцип сохранения самой определенности.
Бытие природы (субстанции) опирается на единство двух принципов: принцип изменения (движения, развития) и принцип сохранения (абсолютной вечности бытия субстанции). С точки зрения основного закона диалектики (единство и борьба противоположностей) с первым можно отождествить борьбу, а со вторым — единство противоположностей. Поскольку то и другое существуют только в системе единства противоположных принципов бытия, то здесь уже есть доказательство того, что абсолютным является единство противоположностей, а не их борьба, как на том настаивает материалистическая диалектика. Абсолютизация борьбы как условия развития и провозглашение относительности единства (сохранения) противоположностей имело в конечном итore серьезные последствия в общественно-политической и научно-технической практике.
Метод триалектики понимает расщепление единого бытия субстанции на противоположности не абсолютно, а относительно, условно. Метод триалектического познания — это преимущественно метод синтеза, то есть познания единого целого, но не в изменении (развитии) противоположных частей, а в единой системе их функционального взаимодействия: единства связи деления целого на части и их связи, синтеза, где деление (анализ) является частной, а синтез — общей функцией сохранения иерархии многоуровневой системы единого бытия. В триалектике как и в диалектике присутствует анализ (деление), то есть расщепление сущности единого на части, но не до "существенного различия, до противоположностей", как в диалектике, а до выявления сущности связи противоположностей, сохраняющего их единства и последующего познания этого единства как целого-части (части-целого), непрерывно-прерывного: пространства-времени, времени-гравитации, линии-точки, природы-общества, бытия-сознания, экономики-политики...
Ядром триапектического познания является принцип всеобщей связи единства и многообразия, на который диалектика часто ссылается, признает его объективное существование как основу всеобщей связи явлений, но простоту природную которого она запутала в бесконечном многообразии форм связей отражения. Постижение сути действия всеобщего принципа связи, охватывающего все пространственно-временные формы движения субстанции, позволяет по-новому подходить к исследованию проблемы единства мира. Мир Вселенной и все его атрибуты видятся совсем не такими, как это, например, описывается в различных теориях "расширения" Вселенной.
Понимание того, как существует и как устроен мир, в котором мы живем, составляет основу нашего мировоззрения и, в конечном итоге, определяет наше отношение к миру и к самим себе. Интерес к происхождению и существованию мира проявляется уже в мифологии. Туда же ведут и корни происхождения понятий бытия, субстанции, единства мира, достаточно четкие и определенные суждения о которых дошли до нас из онтологии античной классики.
Древнегреческие философы воспринимали сущность природы, космоса, мира в целом и это целостное, космическое восприятие стремились закрепить в понятиях логики. Одной из наиважнейших загадок для них было то, из чего происходит все многообразие существующего бытия и как это происходит, что является первоначалом творения многого из единого и обратно. Знания о действительности, дошедшие к нам от Гермеса, Пифагора, Парменида, Зенона, Гераклита, Демокрита, Протагора, Платона, Аристотеля и других среднеевропейских философов, не говоря уже о древневосточных, наводит на мысль о том, что когда-то в незапамятные времена уже существовало единое знание (единая теория) о мире, но потом, в силу каких-то трагических обстоятельств, оно было как бы раздроблено и раскидано по всей планете, чтобы возродиться в будущем вновь. В этой связи еще раз напомним, что философское творчество не рождается на пустом месте. Основное знание приходит через учителя, а ученик дает ему только некоторое приращение. Можно предположить, что у великих античных мыслителей были не менее великие учителя, имена которых для нас остались по ту сторону истории философской мысли. Нам известны их ученики и ученики их учеников и так вплоть до наших дней. Нам известны различные интерпретации понимания и толкования понятий об одних и тех же реальностях: бытии и субстанции. Они составляют целые мировоззренческие эпохи. Мы не ставим своей целью их перетолковывать, прибегать к монографическим ссылкам, вовлекать читателя в изнурительную работу логики и воображения только для того, чтобы он мог согласиться с нами, или, не дай Бог, не заподозрил нас в плагиате у великих учителей. Мы опускаем всю промежуточную полемику великих мыслителей по проблеме бытия и субстанции после античных философов вплоть до нашего времени с одной целью — не внести путаницу в то, что в итоге исследования стало известно нам и может быть представлено как новое знание. В том, что было нами унаследовано от великих учителей, у новейшего естествознания, у собственного воображения, что было отвергнуто и что привнесено нового, компетентный читатель разберется и оценит по своему разумению.

Античные философы, пытаясь разобраться в отличии субстанции и бытия, пришли к их отождествлению. Согласно элеатам, бытие — это то, что всегда есть: оно так же едино и неделимо, как мысль о нем, в противоположность множественности и делимости всех вещей чувственного мира. Только то, что в себе едино, может оставаться неизменным и неподвижным, то есть тождественным.
Парменид сделал открытие: бытие — это то, что можно познать только разумом, а все, что изменчиво, текуче, непостоянно, познается чувствами. Это свое открытие он выразил в форме афоризма: "Одно н то же есть мысль и то, о чем мысль существует", то есть, что мысль и бытие — это одно и то же. Материализм категорически отверг идею Парменида о якобы материальности мысли, объявляя материальным само бытие.

Отличительным свойством субстанции (сущности) во все эпохи философской мысли отмечается свойство ее внутреннего единства. Единое, по Платону, выше всякого существования и всякой множественности, так как каждое из многих тоже есть нечто одно, а значит, оно тем самым причастно единому. Единое, по Платону, недоступно разуму, оно трансцендентно, то есть находится по ту сторону разума. Субстанция (сущность) у Аристотеля не есть что-то, воспринимаемое чувствами: чувствами мы воспринимаем лишь свойства той или иной сущности, сама же она — единый, неделимый и невидимый носитель всех этих свойств — то, что делает предмет "вот этим", не позволяя ему слиться с другими.
Демокрит также придерживается тезиса о том, что бытие есть нечто простое и единое, понимая под этим его неделимость. Субстанцией бытия, по Демокриту, является атом — наименьшая, далее неделимая физическая частица. Атомы разделены пустотой. Пустота — это небытие и, как таковое, непознаваемо. Атомы Демокрита различаются по форме и величине; двигаясь в пустоте, они соединяются («сцепляютcя», отталкиваются друг от друга в силу различия по форме: у Демокрита есть атомы круглые, кривые, пирамидальные, заостренные и даже "с крючками". Так из них образуются тела, доступные нашему восприятию. Картина мира, по Демокриту, — это беспорядочное движение атомов, а их случайные столкновения оказываются причиной всего сущего. Эту идею Ленин в начале ХХ века развил в теорию отpажения.

Чтобы пояснить онтологию многообразия чувственного мира, Платон впервые вводит понятие материи (hule). Если идея у Платона есть нечто неизменное и тождественное себе, если она определяется через "единое", то материю он мыслит как "начало иного" — изменчивого, текучего, непостоянного. Он полагает, что материя может принять любую форму потому, что сама она совершенно бесформенна, неопределенна, есть как бы только возможность, а не действительность. Понятую таким образом материю Платон отождествляет с пространством, которое есть возможность любых геометрических фигур.
Парадоксально, но — факт: Платон, давший человечеству понятие материи, сам оказался в лагере идеализма, а точнее, стал его основателем. Материя, по Платону, — это свойство бытия, а не само бытие. Он полагал, что идея (общее, неделимое, тождественное себе) постигается разумом; материя (делимое, изменчивое, многое и конкретное) постигается чувствами.
Мы не ставим своей целью разгребать весь исторический пласт разнотолков понятий бытия и субстанции всеми философскими школами вплоть до наших дней. Школы эти, как отметил Энгельс, в истории философии образовали две мировоззренческие линии, каждая из которых полагает, понимает и толкует сущность (субстанцию) по-своему, выводя из нее все сущее в мире. Аристотель, например (ученик Платона), не принял платоновское отождествление материи с пространством, он полагал, что Платон приписал идеям самостоятельное существование, отделив и обособив их от чувственного (материального) мира, для которого характерно движение и изменение.
Аристотель создал свою школу философской логики бытия и у него были свои ученики. Стремясь понять субстанцию через ее свойства, Аристотель вводит понятие первичных и вторичных субстанций. Для его логики характерно также то, что сущность первичнее отношений. Сущность у него — это Бог. То есть божественная сущность — творец материальных отношений. В дальнейшем развитии философии проблема первичности и вторичности разрослась в основной вопрос философии и приобрела как бы статус границы, разделяющей философов на два больших спорящих лагеря. Спор между ними за многие века настолько запутан, что вряд ли кому-либо удастся его распутать. Можно только понять с высоты современных естественно-научных знаний о бытии то, что было истолковано в прошлом ошибочно в силу недостатка таковых и особенностей понятийной логики тех или иных мыслителей. Их можно примирить, но их нельзя рассудить.
Античными философами не была решена проблема онтологического статуса общего, которое является предметом научного знания, поскольку Аристотель отверг учение Платона, согласно которому общее имеет реальное существование. Проблема о том, что существует реально — единичное или общее обсуждается в последующем не только в античной, но и в средневековой, и в новоевропейской философии, и, в конечном счете, сводится уже к проблеме объективности абстрактного. Не решен онтологический статус общего на философском уровне и в наше время. И это сдерживает развитие знания. Если бы был разрешен этот вопрос, развитие науки вскоре вышло бы на новый уровень познания.
Чем или кем тормозится его решение? Ведь никто не отрицает cvшествования единого общего. Есть только противоречивые точки зрения на понимание онтологии общего. Спор об онтологии общего в философии ведется в пределах истинности двузначной логики, где из двух противоположных утверждений об одном и том же истинным может быть только одно, Поэтому вопрос о том, что первично, а что вторично в пределах этой логики разрешен не может быть. В пределах этой логики ни объективная идея, ни материя не могут утвердиться в онтологическом статусе субстанции. Они есть не более как философские категории, из которых не могут быть выведены все физические сущности бытия.
Многовековое раздвоение знания об истинности сущности бытия говорит о том, что раздвоение — это свойство мысли прежде всего, а не социальное, классовое ее отражение. При этом следует обратить внимание на то, что если свойство единства и неделимости субстанции замечено еще в древности и проходит красной нитью через всю историю учения о субстанции, то свойство раздвоения субстанции на уровне ее первоначала, первопричины не рассматривается или остается в тени. Афоризм Парменида о бытии: "Одно и то же есть мысль и то, о чем мысль существует" остается "вещью в себе".
Бытие современным естествознанием понимается как единство делимого и неделимого, изменяемого и неизменного, абсолютного и относительного, конкретного и абстрактного, временного и вечного и т.д. В поисках истины применяется трехзначная и многозначная формальная логика, которая позволяет увидеть не только истину в новом свете, но нередко и свет новой истины, понять которую не всегда дано с позиции диалектики. В чем родство триалектики и трехзначной формальной логики — это особая тема. Очевидно одно, что родство трехзначной формальной логики с триалектикой значительно ближе, нежели ее родство с диалектикой.
Диалектический материализм признает свойства раздвоения объектов, природы на противоположности только до сущности (материи). Бытие самой сущности таким свойством не обладает. Для ясности приведем полностью толкование бытия, данное в философском словаре издания 1981 г.
"БЫТИЕ. 1. Философское понятие, обозначающее соответствующий независимо от сознзния обьективный мир, материю. В применении к обществу употребляется термин "общественное бытие". Рассматривая материальность мира и его бытие как понятия тождественные, диалектический материализм отвергает идеалистическое представление о бытии как существующем до материи или независимо от нее, а также идеалистические попытки вывести бытие из акта сознания. С другой стороны, недостаточным является подчеркивание только объективности бытия, так как в таком случае остается невыясненным вопрос о материальном или идеальном характере бытия. Признавая бытие первичным, а сознание — вторичным, диалектический материализм тем не менее трактует сознание не как пассивное отражение, но как активную силу, оказывающую воздействие на бытие. 2. Наиболее общее и абстрактное понятие, обозначающее существование чего-либо вообще. В этом случае бытие следует отличать от реальности, существования, действительности и т.д., как более конкретных а глубоких характеристик объективных процессов и явлений".
В согласии с диалектическим материализмом, бытие — это материя, а материя — это объективная реальность. Объективная реальность это материя в ее бесконечном многообразии форм. Таким образом, логика диалектического материализма не в состоянии преодолеть тождественность понятий субстанции, материи и бытия, сводя гносеологию и онтологию общего к материи.
Как вырваться из этого круга тождественности?
Во-первых, необходимо признать тот факт, что не бывает абсолютно достоверных, как не бывает и абсолютно ложных альтернативных знаний об одном и том же постольку, поскольку в сумме они должны давать абсолютное незнание. Неизвестное не может быть оспариваемо. Все известные знания относительно достоверны.
Во-вторых, очень важно постигнуть, что воображаемые нами абсолютными бытие и небытие субстанции обладают исключительно относительными субстанциальными свойствами бытия и небытия, которые могут проявляться как сильно, так и очень слабо, чтобы быть как-то выявленными. Материальность и идеальность — это относительные абстрактно-объективные свойства бытия субстанции, являющие собой ее формальные противоположности, а не самостоятельные субстанции или формы первоначала.
Реальный мир бытия — это мир тройственный (триедин): он абсолютен в потенциальных, абстрактных крайностях сущностей своих противоположностей, не имеющих действительных границ бытия субстанции и ее небытия. Реальный мир в то же время относителен в реальных формах своего проявления взаимодействия (связи), субстанциальных свойств.

Понятия абсолютного и относительного пришли к нам из античного учения о бытии, субстанции, материи, идее, форме и содержании. Вся трудность познания в том, включая и наше время, как, пользуясь этими понятиями, отразить единство многообразия реального мира. Например, Платон абсолютизирует идею как нечто неизменное и тождественное себе, а материю понимает, как нечто реально изменяющееся. Аристотель же рассматривает материю только как потенциальную возможность действительного. Платон отождествляет материю с пространством через возможность таким образом ее оформления, а Аристотель абсолютизирует форму как наивысшую сущность без всякой материи, как вечный двигатель, служащий источником всего движущегося и живого в космосе. А более раннее учение пифагорейцев утверждает о том, что началом всего сущего является число. Все эти утверждения можно считать относительно истинными.
Форма проявления содержания тех или иных субстанциальных свойств в конечном итоге обусловливается геометрией бытия. Например, только благодаря форме бытия Земли, все земное знает, что такое — день и что такое — ночь, свет и тьма. Мы абсолютизируем роль света для существования жизни, увязывая это часто с чудом фотосинтеза и не задумываемся над тем, что условием проявления света и фотосинтеза является тьма. То есть жизнь вообще и ее многочисленные формы возможны благодаря наличию не только чего-то, но и его отсутствию, благодаря комбинациям того и другого, их взаимодействию, мере их соотношения в этом взаимодействии. В этой связи есть резон уточнить утверждение пифагорейцев.
Число является началом не всего сущего, а началом разумного сущего. Разум закодирован и проявляется бесконечным многообразием числовых комбинаций. Это утверждение тождественно и относительно мышления. Субстанциальность числа проявляется как геометрическая форма бытия свойств субстанции, как мера взаимодействия этих свойств, как содержание их взаимодействия. Природное оформление субстанциальности числа проявляется как кодовая голография взаимодействия структурной и полевой форм связи пространства. В этом смысле голографию можно мыслить формой тождественной самой себе, являющейся в том же смысле и содержанием. Можно предположить, что кодирование проявляющихся форм бытия Вселенной происходит посредством точки-числа-линии. Голография точки-числа-линии — это абстрактно-объективное бытие субстанции, которое в пределах современных представлений о действительности можно мыслить как некий субстрат, Разумеется, принятие первоначалом такого субстрата нуждается не только в усилении наших математических образных представлений, но и в их переосмыслении относительно существующих представлений о точке, переходе точки в линию и обратно, о точке-линии и о линии-точке, о вещественном числе.
Субстанциальное бытие — это не нечто усредненное между бытием и небытием, а реальная действительность, которая диалектическим материализмом отождествляется с понятием материи и субстанции, которая дана нам в чувствах и мыслях и которая нами познается. И в этом смысле бытие и мысль о нем есть одно и то же.
Таким образом, из всего сказанного о бытии и субстанции, можно сделать некоторые выводы: субстанция, проявляющаяся в многообразии сущностных свойств и форм, едина; бытие субстанции тройственно (триедино); материальность и идеальность — это всеобщие свойства единой сущности (субстанции). Сущность не бывает без свойств, которые могут проявляться или не проявляться. Она проявляются двойственно. Способность сущности к двойственному проявлению есть также и причина раздвоения нашего мышления о ней, абсолютизации ее крайностей, восприятия крайностей как самой действительности и затруднения понять саму действительность, ее единство. Отсюда берут начало понятия многих сущностей мира, выведения одних сущностей из других, деления их на первичные и вторичные и зарождение схоластического основного вопроса философии.
СУБСТАНЦИЯ — это всеобщая абстрактно-объективная действительность, это то, из чего все (бесконечно многое) происходит, это то, чем все становится вновь и то, что всегда остается (существует) тем, чем оно есть — е д и н ы м. Познание бытия субстанции бесконечно.
Понятая таким образом субстанция как причина самой себя и всего сущего, не может быть в онтологическом смысле ни чем иным, как пространством. Только пространство мы можем мыслить материальным и идеальным, физическим и психическим, оформленным и бесформенным, бесконечным и ограниченным, единым, двойственным и обратимым.
Пространство — это активное творческое начало бытия. Оно является и возможностью, и действительностью, и субстратом бытия. Но возможность не предшествует действительности, а причина — следствию. Возможность и действительность, причина и следствие совпадают в обратимости. Пространство содержит в себе все формы бьтия, а все формы бытия обладают пространством.
Оно обладает не только реальным бытием, оно постоянное и вечное начало природных вещей; в пространстве разрешаются все формы вещей, и после гибели их формы в следующих вещах ничего не остается от прежних, но вечно пребывает пространство. Если сказать коротко, к пространству мы можем отнести все те свойства, которыми материализм наделяет материю, а также то свойство, которым материя как субстанция не обладает — свойство двойственности. Пространство может быть не только мыслимо относительно материальным (вещественным) или пустым, но и существует в действительности таковым.
Подобная мысль о двойственности материи абсурдна. Материализм, понимая отсутствие активного начала у материальной субстанции, постулирует пространство и время активными формами движения материи, которые вне материи не могут даже быть мыслимы. Материализм не возражает против понятия "материального пространства", но он не может представить себе материю свойством или формой пространства, так как это разрушает всю теоретическую модель материализма о бытии и его познании.
Так ли уж важно допущение о существовании абсолютно пустого пространства как небытия, если научно доказано, что абсолютной пустоты не существует? Это важно потому, что здесь мы находим объяснение смысла физической первопричины (первоначала) вечного движения субстанции. Пустота не обладает никакими другими свойствами, кроме свойства — заполняться (все остальные производные от данного). В силу этого нет абсолютного небытия, но существует абсолютное бытие, которое в том же смысле может быть и относительным небытием. Для объяснения онтологии субстанции, ее самодвижения важно также обнаружение того, что в двойственности пространства заложено также начало закономерности (необходимости взаимодействия противоположных свойств). А это уже свойство самоорганизации, свойство разума.
Материалистическая теория обнаруживает свойство начала разумного в свойстве материи отражаться. Поскольку свойство отражения не есть всеобщее свойство, вызываемое самой необходимостью, а есть проявление случайности, то путь развития разумного через отражение очень долог и ограничен во Вселенной. Поэтому материалистическая теория разумного не может в силу своей ограниченности признать существование Мирового (Вселенского) разума. Из теории отражения нельзя узнать, что отражалось до того, как возникли электроны, атомы, молекулы, планеты, звезды со строгими законами орбитальных движений и взаимодействий, а также то, как хаос броуновского движения стал порядком.
Ради истины отметим, что диалектический материализм признает свойство взаимодействия более всеобщим и универсальным по отношению к свойству отражения. Тем самым материализм как бы косвенно признает определенную ограниченность теории познания, построенную на свойстве материи — отражаться. Но только косвенно.
В согласии с диалектическим материализмом, вся природа обладает свойством, родственным ощущению — свойством отражения. Ощущение, как известно, — это свойство только биологической формы движения материи, которая (форма) есть следствие последовательного, скачкообразного развития механической, физической и химической форм движения материи (субстанции). Разум же диалектическим материализмом рассматривается не как свойство субстанции, а как способность. Пытаясь выяснить, как понимать способность, мы находим, что "способность" — это не что иное, как "психические свойства индивида". "Наиболее общая способность человека — чувствительность, совершенствующаяся на всем протяжении исторического и индивидуального развития". Такова в нескольких словах логика, по материализму, эволюции механического отражения в отражение психического (разумного), а материи — в сознание.
Триалектика бытия основой эволюционного развития субстанции, то есть пространства, полагает всеобщее свойство функционального взаимодействия противоположностей. По аналогии с диалектикой, триалектика полагает: вся природа обладает свойством родственным мышлению — свойством единства деления (анализа) и синтеза. Логика этого свойства природы будет рассмотрена в описании принципа всеобщей связи. Разумеется, этим самым триалектика не сводит свойство отражения, как наиболее общее свойство природы, к его вторичной роли в эволюции субстанции, к следствию взаимодействия. Она только меняет наше представление о его роли в происхождении сознания и наше в этой связи отношение к основному вопросу философии, Каждое из этих свойств выполняет свою относительную функцию в бытии субстанции: свойство взаимодействия — единительную, синтезирующую, интегративную функцию, а свойство отражения — делительную, анализирующую функцию.
Триалектика познания не отрицает диалектического метода. Она включает в себя учение о ядре диалектики — об отношении противоположностей, но с той разницей, что противоположности познаются не в отражении, а в функциональном взаимодействии. Взаимодействие и отражение рассматриваются триалектикой как функциональная двойственность проявления субстанциальных свойств бытия.
Триалектика, как и диалектика, исходит из того, что в основе всего существующего лежит одно начало, то есть она являет собой монистическую концепцию. Материальное и духовное в триалектике не являют собой равноправные субстанции, как это утверждает дуализм, а являются взаимодействующими субстанциальными свойствами еднной субстанции. Подчеркнем еще раз, что в этой связи для триалектики не существует проблемы основного вопроса философии, которым обременена диалектика.
Триалектика не является абсолютным вселенским методом бытия субстанции и естественно не претендует на абсолютность метода познания природы, поскольку Вселенная являет собой не только абстрактную действительность пространства, но и существует как единство конкретных пространственно-временных его форм в бесконечном многообразии. Наше представление об эксцентричной, супер-асимметричной и многомерной Вселенной дает основание полагать о том, что единство мира наиболее достоверно может быть познано только металектикой. Триалектика же является основой металектики.
Природа Вселенной, часть которой дано нам наблюдать посредством своих ощущений и осмысливать умом, являет собой не что иное, как металектику бытия космоса. Феномен пространства космоса проявляется для нас не только тайной его металектики, но и в том, как мы его наблюдаем и воображаем его движение. Мы не можем, например, наблюдать атом изнутри, а тем более электрон. Мы также не можем наблюдать Вселенную откуда-то извне. Логику существования космоса Вселенной и Вселенского разума можно понять только разумом. Можно предположить, что ощущающее и мыслящее тело человеческого мозга устроено и функционирует подобно космосу Вселенной, является его кодовым геном.
Ключом для вхождения в мир металектики разумного является постижение вещественного числа, единства субстанциальной и реляционной сущности времени. Время является фундаментальной формой связи субстанциальных свойств пространства. Коротко можно сказать, что если сущность бытия проявляется как пространство, то его существование проявляется как время. Во времени закодировано и проявляется всякое движение (изменение) субстанции, все, что может произойти с ней в будущем, происходит в настоящем, происходило в прошлом, в том числе — и сама мысль о ней.
Таким образом, суть проблемы общего (онтологии бытия субстанции) заключается не в том, что постулируется единым первоначалом: суть в тех свойствах, которыми обладает субстанция и которые являются не только абстрактными категориями воображаемого, но являются также самой действительностью; суть в том, как благодаря этим свойствам, из единого происходит все многое и как оно, становясь многим, остается единым, как, являясь абстрактным, существует в конкретных формах. А это познается через постижение абстрактно-объективной сути принципа всеобщей связи.

Литература:
1. С.Л. Василенко, «Одна или две трети», как простая модель рациональной пропорции
2. Сергиенко П.Я., О триалектике и ее современном развитии
3. П.Я.Сергиенко, Триалектика. Новое понимание мира. Пущино – 1995 (С. 5 – 16)