Павлова Е.Л. Язычество и современность: грани соприкосновения

Какие мысли приходят нам в голову, когда мы слышим «языческий», «язычество»? Человек повседневный, homo volaticus (см. мою статью «Homo volaticus, или к вопросу о личностной идентичности в эпоху модернизации») сказал бы, что это что-то очень древнее, старинное, магическое.
В лучшем случае мы вспоминаем наших предков - древних славян и говорим о том, что на Руси до прихода христианства в его православном варианте было язычество, имея в виду поклонение божествам (Перуну, Сварогу и т.д.), но порой, слабо представляя себе суть этого феномена.
Мыслители, занимающиеся данной проблемой, сказали бы, что язычество - это комплекс мистических, религиозных и философских мировоззрений, исходящих из примата политеизма, они обязательно подчеркнули бы, что это мифологическое мышление, основанное на обожествлении природы и признании всех вещей во вселенной живыми.
Обобщая различные взгляды на феномен язычества, нужно сказать следующее. Язычество - это мифологическое мировоззрение, направленное на формирование особого типа мышления с целью самосовершенствования человека. Оно дает стройную и непротиворечивую картину мира и его создания, опираясь на знания тысяч поколений людей, с их опытом, мыслями и чаяниями. Язычество - это своеобразная магическая система формирования личности: тот, кто верит в это - у того она и работает (начиная от «дружбы с домовым», и заканчивая «любовными приворотами»).
Да, на первый взгляд, при первичном знакомстве с литературой, кажется, что язычество есть не что иное, как поклонение камням, стихиям природы, идолам, божествам. Однако я хочу спросить: почему человек впервые пошел поклоняться каким-то камням? Почему он создает себе такой взгляд на мир, при котором обязательно поклоняться чему-то или кому-то?
Предположим, что в окружающем мире что-то сложилось таким образом, что человек почувствовал свою беззащитность перед этим миром и впервые выразил желание попросить кого-то о чем-то, подумав про себя: «это не гром и не разряды электричества в воздухе, нет, это, наверное, огромный великан сердится».
Но, исходя из чего, человек мог представить себе под молнией именно великана, а не грифона, химеру или Брандашмыга? Очевидно, основываясь на каком-то опыте, и не каком-то теоретически, абстрактно-отвлеченном опыте, а на непосредственном, практическом опыте своей собственной жизни. Ведь язычество придумали люди. А придумать они могли только то, что видели сами. То есть язычество может рассматриваться, с одной стороны, как фольклор, в силу характера своих представлений, своего творчества, а с другой - как своеобразный психологический тренинг, где, прежде чем идти, к примеру, на настоящую охоту, человек может в нее «поиграть» в виде ритуального танца и так далее.
Сегодня мы проигрываем у себя в голове стратегии поведения и потом пытаемся их осуществлять в реальной жизни. Современные стратегии - то же преломленное, «снятое», выражаясь гегелевским языком, завуалированное под сотней смыслов и значений, но все же - язычество. Именно поэтому сегодня, в современном динамичном и постоянно усложняющемся мире, мире, отходящем все дальше и дальше от природы, эти стратегии сегодня перестают быть эффективными. Сегодня мы выключены из природы, мы уже не умеем с ней общаться.
Принято считать, что ребенок при взрослении проходит те же этапы развития, какие проходила эволюция человека. Так же в психологии существует мнение о том, что ребенок до определенного возраста не отделяет себя от внешнего мира и ощущает себя одним целым с ним.
Когда-то, очень давно, взаимоотношения человека с природой были очень сложными и агрессивными, он был частью природы. Такой же частью как, например, птицы или животные. Человек не был озабочен добычей пищи и сохранением собственной жизни его жизнедеятельностью управляли инстинкты, он еще не ощущал собственную идентичность, самость, Я.
Со временем (возможно в результате усложнения орудий, усложнении рефлексов и обобщений наблюдений за окружающими его явлениями) человек научился жить более эффективно, т.е. при уже меньших затратах человеку удавалось добиваться удовлетворения инстинктов, движущих им.
Более того, с течением времени человеку удается управлять теми процессами, от которых он когда то зависел. Например, человек научился добывать огонь. Это позволило человеку не только быть участником происходящих явлений и справлять с ними, приспосабливаться к ним, но уже и формировать эти явления самому.
В свое время известный немецкий поэт и писатель Гёте сказал: "Природа преступает границу, которую она сама себе поставила, но этим она достигает иного совершенства».[1]
Для жизни в обществе людям приходится жертвовать теми инстинктами, которые заложены в человеке природой. Сегодня человек стал настолько зависим от общества, что предпочитает подчиняться ему, и идти на эти жертвы, отказывая себе в удовлетворении многих инстинктов.
Фрейд, стремясь представить целостную картину современного ему человечества, писал об обществе, которое вырабатывает в своем развитии механизмы социальной регламентации поколения человека - обычаи, запреты, традиции, требования религии и моральные нормы, внушаемые с детства. Они образуют в его психике надстройку над его сознанием, которую Фрейд назвал «сверх-я». Фрейд полагал, что мораль является сферой давления, принуждения инстинктов, от которых человек не может избавиться, но вынужден постоянно сдерживать их проявления в себе, чтобы соответствовать требованиям общества.
Сознание человека, полагал Фрейд - это тонкая пластина между двумя резервуарами кипящей лавы, где с одной стороны на нас давит множество нереализованных инстинктов, а с другой - запреты и санкции общественной морали.
Фрейд сделал вывод, что установка таких барьеров для личности на протяжении всей истории развития человека приводило к формированию этических норм и установке тех требований, отвечая которым человек мог заслуживать права быть членом общества. Стремясь заслужить достойное место в обществе, человек старался соответствовать этим требованиям. Развитие общества происходило в результате преодоления природных инстинктов, которые не вписываются в жизнь общества.
Сегодня у нас идет взаимодействие не с природой, но друг с другом, однако до сих пор мы используем те стратегии поведения, которые работали в древнем обществе. Мы уверены, что своей жизнью мы только совершенствуем и развиваем древние, архаические методы и принципы в поведении, которые были заложены в далекой древности.
При этом мы не становимся качественно другими людьми, мы расширяем количественно, совершенствуем старинные технологии и стратегии, пытаясь на их основе формировать окружающую действительность, и даже, в каком-то смысле преуспеваем в этом. На наш взгляд, в современном человечестве до сих пор не произошел гегелевский скачок от количества к качеству, скачок, выражающий первый, мощнейший закон диалектики.
Что еще связывает первобытного язычника и современного человека (помимо тренингов, помимо масок)? По нашему мнению, мы не продвинулись в каком-то смысле от язычников, мы не ушли от них далеко вперед, напротив, мы укоренили, закрепили базовые черты язычества. Мы наслоили сверху очень много уровней, усложняя по мере развития и усложнения жизни, базируясь на старых подходах отношения к жизни, сформулировали свою жизнь.
Наше мышление во многом до сих пор мифологично. Вспомним, что в естественных мифах исходную роль играют мироощущения, которые позволяют осознавать мир на основе живого созерцания и здравомыслия. Для обыденных мироощущений всегда характерно подсознательное сведение всей реальности, к той ее части, которая доступна в непосредственном виде, отражающем лишь поверхность, очевидность вещей, не проникая в их сущность и законы. Поэтому мифология формирует мозаичную картину мира, состоящую из отдельных мифов-фрагментов, между которыми появляются значительные пустоты. Последние, в свою очередь, требуют какого-то интуитивного заполнения, суеверного вымысла, иррационального толкования. В результате, мифологическая картина мира поставлена перед необходимостью сочетания отражаемой реальности с выдумкой, иллюзией и фантазией. В силу этой мифологичности мы объясняем мир, беря в качестве объяснения самую первую причину, лежащую на поверхности нашего сознания.
Таким образом, понимание язычества в его современной интерпретации может рассматриваться как слепок нашего образа жизни, как культурное зеркало, искусственное, виртуальное отражение, обобщенная характеристика той реальности, в которой живет человек.
Ведь язычество само по себе, ритуальные пляски для первобытного человека - не что иное, как досуг, театр, в котором он «развлекается». В действительности, язычество не что иное, как красивый карнавал, который пестрит своими красками, это игра, хобби, на который мы смотрим, пытаясь что-то понять. На самом деле, понять нам нужно нечто принципиально иное. Нас должен интересовать сам человек, то, как он смотрит на мир, как он его воспринимает. Анализ ритуалов может помочь понять нам, как воспринимали этот мир древние. И размышляя о том, как воспринимал действительность этот первобытный человек, как он думал, тот человек, который жил еще до появления язычества, а потом, накопив достаточно эмпирического материала, смог создать некоторую систему, объясняющую мир, воплотив ее в культуре языческого ритуала, мы можем понимать, как мы живем сейчас, как мы воспринимаем природу, других людей.
С точки зрения здравого смысла, наверное, было бы логично смотреть на нашу современную культуру, видя в ней обобщенные правила нашей современной жизни, философии, мировоззрения в культуре, увидеть воплощения первобытного человека в своей культуре. Как первобытные воплощали свои представления в культуре? Маски, пляски, сумасшедшая внушаемость. В современном мире - вера в порчу, полтергейст.
Первобытный человек, одевая настоящую маску, пытается достичь тех же целей, что и человек современный, когда он одевает маску как социальную роль. Первобытный человек тогда находился в непосредственных отношениях с природой с реальностью, и также как он видел эту природу, он думал, что природа его тоже как-то воспринимает.
У животных, к примеру, существует феномен мимикрии, когда животное меняет окрас, подстраиваясь под окружающую среду, или принимает угрожающую раскраску, чтобы отпугнуть кого-то. Но в природе эти механизмы регулируются инстинктом выживания. У людей же современного мира, современного общества подобная проблема отсутствует, поскольку мы живем сегодня в относительно безопасном мире. Но мы одеваем маски, мы носим их, преподносим себя другими, не такими, каковы мы на самом деле. Боевая раскраска воинов, современный макияж, современная одежда - грани желания спрятать себя.
На наш взгляд, одной из форм закрытости может быть невосприимчивость человека ко всему внешнему, его стремление уберечь свою тонкую натуру от этого жестокого и несправедливого мира. Это может проявляться в неучастии в каких-то общественных делах, своеобразный социальный эскапизм, это попытки исключить себя по каким-либо причинам из окружающей реальности.
Предположим, что в основе этих причин лежит желание уберечь себя от какого-то дурного влияния окружающей действительности. Может быть, человек просто боится, что он бесцельно потратит свои ресурсы (нервы, силы, материальные средства, время), и, таким образом, что-то потеряет.
Таким образом, как понимается закрытость современного мира? Это желание порвать контакт с окружающей действительностью, потерять эту связь, по которой происходит обмен ресурсами.
Таким образом, закрытость современного человека - это желание потерять связь с окружающей действительность, то есть закрытость - это отчуждение от мира.
Закрытым может быть только человек, благодаря тому, что у него есть субъективный, психический опыт, его внутренний мир. И проблема закрытости возникает только внутри этого скрытого мира человеческой субъективности. Современные психофизиологи показывают, что мы обычно ассоциируем понятие «опыт» с окружающей действительностью, в то время, как существует и внутренний опыт, происходящий в нашем сознании. Когда мы репетируем важный разговор с другим человеком, формулируем внутри себя различные ситуации, мы тоже переживаем опыт.
Всегда, когда мы принимаем решения, у нас срабатывает механизм выбора - быть включенным в этот мир, или быть выключенным из него. Когда мы совершаем любое действие, у нас всегда идет соизмерение с тем, насколько мне это надо. Сформулировав это соотношение, мы и принимаем то или иное решение.
Литература:
1. Свасьян К. А. Проблема познания у Гете. // К. А. Свасьян Философское мировоззрение Гете. http://www.rvb.rU/swassian/goethe/06.htm#t1
2. Фрейд З. Я и Оно. М., «Азбука», 2007.
3. Павлова Е. Л. Homo volaticus, или к вопросу о личностной
идентичности в эпоху модернизации. // http://www.philosophical.ru/node/38


https://docs.google.com/document/d/1l_lmYe98lG1sd_6j5PKh6s7W3HBS2OxF_NzEjthspLI/edit