Три стихотворения в прозе И. С. Тургенева

В  контексте  художественных
произведений И.С. Тургенева и его
эпистолярного  наследия  красной
нитью проходит вопрос о сохране-
нии исторической памяти русского
народа, о связи её с национальным
языком и с тем, что теперь принято
называть этническим генофондом.
В этом непосредственно убеждает нас специально выделен-
ный им цикл стихотворений в прозе, особенно такие из них,
как «Молитва», «Русский язык», «Сфинкс». Способность пи-
сателя к созерцанию исторического времени, способность по-
гружаться в глубины исторического бытия народной стихии
позволила ему соотнести начало русской цивилизации с той
удалённой  от  нас  эпохой,  которой  принадлежит  строитель-
ство на территории Египта трёх первых, самых внушитель-
ных, пирамид и изваяние Сфинкса.
Изучение  биографических  материалов,  относящихся  к
жизнедеятельности  Ивана  Сергеевича  Тургенева,  убежда-
ет нас в том, что он обладал многогранным творческим по-
тенциалом,  открывающим  путь  не  только  к  литературно-
художественному творчеству, но и к историко-философским
методам постижения социальной жизни людей. Я хотел бы в
своём кратком выступлении прикоснуться к одной, связанной
с именем писателя теме, которая обозначена в заглавии. По-
лагаю, что освещение этой темы может оказаться наиболее
продуктивным, если в оценке масштабов исторического раз-
вития народной стихии исходить из трёхстороннего критерия
ценности: этническая ценность народной стихии, цивилиза-
ционная  ценность  и,  наконец,  сверхцивилизационная  цен-
ность. О сверхцивилизации есть смысл говорить в том слу-
чае, когда цивилизация не замыкает себя в условиях земного
существования, но устремляется за его пределы, в космос, на
просторы Вселенной.
И.С. Тургенев в своих суждениях о русском народе, о зна-
чении в его жизни дарованного ему языка достаточно близко
подошёл к пониманию того предела, где цивилизация и со-
вершает переход к сверхцивилизации. Особенно это заметно
на  примере  его  стихотворений  в  прозе,  таких,  как  скажем,
«Молитва», «Русский язык», «Сфинкс». В них просвечивает
историческое задание русскому народу, но это задание опре-
делятся не религиозной формой общественного сознания, а
исторической и генетической памятью народной стихии. Мне
придётся  дословно  процитировать  эти  стихотворения,  что-
бы легче было судить о правдоподобности представленных в
данном плане моих наблюдений и выводов.
Вот как звучит тургеневский призыв к оценке молитвы и
веры  в  стихотворении  «Молитва»:  «Молиться  всемирному
духу, высшему существу, кантовскому, гегелевскому, очищен-
ному, безóбразному богу − невозможно и немыслимо.
Но может ли даже личный, живой, óбразный бог сделать,
чтобы дважды два − не было четыре?
Всякий  верующий  обязан  ответить:  может  −  и  обязан
убедить себя в этом.
Но  если  разум  его  восстанет  против  такой  бессмыс-
лицы?
Тут Шекспир придёт ему на помощь: “Есть многое на све-
те, друг Горацио, [что и не снилось нашим мудрецам]”.
А если ему станут возражать во имя истины, − стоит по-
вторить знаменитый вопрос: “Что есть истина?”» [1. С. 172].
Тургенев ставит здесь проблему соотношения (научной)
истины и веры. Он сопоставляет множество загадочных (не-
изученных)  явлений,  которым  располагает  необъятный  кос-
мос,  с  человеческой  личностью,  с  человеком,  обладающим
духовным, идеально-смысловым, началом. Проблема находит
выражение в вопросе Понтия Пилата, обращённого к Иисусу
Христу, когда его привели во дворец губернатора: «Что такое
истина?» Для верующего ортодокса в этом вопросе никакой
проблемы нет, как нет и её решения, ибо истину он заранее
находит в своей вере, и ему незачем стремиться к научным
поискам, выходящим за рамки его вероисповедания. Верую-
щий ортодокс смыкается с материалистом в том плане, что
как для одного, так и для другого вера и научная истина не
совместимы между собой. Иначе для них и быть не может,
ибо для материалиста не существует идеально-смысловой об-
ласти действительности, а для верующего ортодокса истину
можно найти только в потустороннем мире.
На этом идейном фоне предстаёт в особом свете содер-
жание и смысл стихотворения «Русский язык». Читаем: «Во
дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей
родины, − ты один мне поддержка и опора, о великий, мо-
гучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя
− как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершает-
ся дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан
великому народу» [1. C. 172]. (Июнь, 1882). Обращаю вни-
мание на последнее предложение стихотворения. На первый
взгляд, кажется, что ту же мысль можно было бы выразить
несколько иначе, проще: «Но нельзя не верить в то, что та-
кой язык дан великому народу!?». Однако, по Тургеневу, на
веру,  скорее,  можно  принимать отрицание того,  что  такой
язык был дан великому народу. А вера с положительной сто-
роны требует обоснованного выбора в антиномической по-
становке проблемы, выбора из того, что есть «да» и что есть
«нет».
 Тургенев  склонялся  к  той  естественной  постановке  во-
проса,  согласно  которой  народ,  этнос  возникает  вместе  со
своим языком, отчего слова язык и народ в традиционном по-
нимании выступают как синонимы. Но он не останавливается
на данной констатации. Он предвидит наличие связи между
национальным  языком  и  душевно-телесным  обликом  чело-
века,  определяемым,  как  теперь  установлено,  генетической
структурой его организма. В этом отношении русский народ
таит в себе, с его точки зрения, загадку, он подобен Сфинк-
су, вечно возвышающемуся над песчаной пустыней в Егип-
те. «Да я узнаю, − читаем мы в стихотворении «Сфинкс», эти
черты (Сфинкса. − Л. А.) ... в них уже нет ничего египетского.
<...>. Да это ты, Карп, Сидор, Семён, ярославский, рязанский
мужичок, соотчич мой, русская косточка! Давно ли попал ты
в сфинксы? Да, и ты тоже − сфинкс.
И глаза твои − эти бесцветные, но глубокие глаза говорят
тоже... И так же безмолвны и загадочны их речи. Только где
твой Эдип?
Увы! не довольно надеть мурмолку, чтобы сделаться тво-
им Эдипом, о всероссийский сфинкс!» [1 С. 157].
Как видно, с двух сторон должен быть найден подход к
данной загадке, к её решению. С одной стороны, − предвиде-
ние устойчивой связи между этническим языком человека и
его генетикой. И, с другой стороны, тут же, приоткрываемая
возможность  историко-временного  созерцания,  влекущая  в
глубь истории с её прошлым, которое может быть соотнесено
с будущим.
Но  что  можно  сказать  о  решении  этих  вопросов  на  со-
временном уровне научного познания? Итальянский учёный
Луиджи Кавалли Сфорца (Luigi Luca Cavalli-Sforza) открыл
или, во всяком случае, подтвердил наличие корреляционной
связи между этническими языками и генотипом людей, при-
надлежащих  тому  или  иному  этносу.  В  2000  году  вышла  в
свет его книга «Гены, народы и языки» (Genes, Peoples and  
Languages). Ещё раньше под тем же названием была напеча-
тана (на английском языке) принадлежащая ему статья [2]. В
этих работах был поставлен и в значительной мере решён во-
прос о связи между генами и языками. Сфорца доказывает,
что сравнение типов крови есть лучшее средство определить
«генетическое  расстояние»  и  объяснить  лингвистические  и
культурные различия между разными народами. (Генетиче-
ским расстоянием (genetic distance) называется мера генети-
ческого  различия  (дивергенции)  между  видами,  подвидами
или  популяциями  одного  вида).  Его  попытка  сопоставить
между собой данные молекулярной генетики и лингвистики
оказалась неожиданно успешной и даже, можно сказать, сен-
сационной в позитивном смысле этого слова. Было установ-
лено, что родословное древо, построенное на основании ге-
нетических  исследований,  соответствует  лингвистическому
родословному древу.
Геногеография  совместилась,  таким  образом,  с  этниче-
ской географией. Более того, обнаруживаемые в ряде случаев
(в виде исключений) нарушения установленной корреляции
оказались не менее интересными для науки, чем сам феномен
корреляции.
Корреляция нарушается при замещении языка или генов,
что происходит при подчинении одних народов другим, при
расщеплении  этноса,  неудачных  этнических  экспансиях  и
т.п. Однако имеется заметная разница между двумя видами
замещения.  Замещение  языка  подчиняется  принципу  «всё
или ничего» в отношении, по крайней мере, большей части
его словарного состава и фонологии и всецело − в отноше-
нии  структурных  правил  [2.  С.  7723].  А  генное  замещение,
утверждает  Сфорца,  может  протекать  постепенно.  Класси-
ческий пример − чёрные американцы США, которые имеют
заведомо более светлый цвет кожи, нежели чёрные африкан-
цы, их предшественники. Особенно заметно это в северных
штатах.  Генетический  анализ  показывает,  что  афроамери-
канцы имеют в среднем 30% в своём генном фонде того, что
занято от европейцев. Это частичное замещение происходи-
ло на протяжении около 300 лет, и подсчитано, что если его
скорость постоянна во времени, то тогда должно быть око-
ло 3% смешанных брачных объединений на одно поколение  
[2. C. 7724].
Феномен корреляции между генами и языками означает
таким образом то, что обе эти реальности взаимозависимы,
оказывают влияние друг на друга. Следовательно, если под-
вергнуть, скажем, деформации язык того или иного народа,
то подобного рода лингвистическая деформация скажется на
его генофонде: изменится геном каждого его представителя.
Такой вывод вытекает, в частности, и из доклада академика
РАН К.Г. Скрябина, зачитанного на сессии Общего собрания
РАН 12 декабря 2008 года, в котором высказано следующее
суждение: «Я забыл сказать, что самое интересное то, что мы
делаем сейчас с лингвистами − это попробовать сочетать ге-
нетические расстояния с языками. Оказывается, что есть пол-
ное совпадение: эволюция языков и эволюция генетических
вещей полностью совпадают. И самое главное, что вы можете
делать дрейв обратно: протоязык и проточеловек». Скрябин
имеет в виду исследования, проводимые в Институте молеку-
лярной генетики РАН и в Отделе молекулярной биологии при
Институте атомной энергии имени И.В. Курчатова [3].
Второй  аспект  задачи  потребует  от  читателя  и  слушате-
ля более пристального внимания. Он связан с вышеупомяну-
тым термином созерцание. Способность созерцания привела
античного  мудреца  Фалеса  (624−546)  к  открытию  идеаль-
ного мира геометрических соотношений между вещами. Он
впервые доказал одну из основополагающих геометрических
теорем,  согласно  которой  верхний  угол  треугольника,  впи-
санного в полуокружность, является прямым, независимо от
того, в каком месте на дуге окружности располагается угловая
точка. Идеальная геометрическая окружность − результат со-
зерцания человеком земной поверхности с некоторой подне-
бесной высоты, когда он смотрит и охватывает взором окоём,
опоясанный со всех сторон линией горизонта. Эти окружно-
сти, увеличиваясь в диаметре по мере подъёма наблюдателя
в высоту, наталкивают на вопрос об их предельной величи-
не. В земных масштабах наибольшей окружностью является
окружность, совпадающая с сечением Земного шара, прове-
денного через его центр (центральную точку).
Но уже Фалес мог предвидеть, что в общем случае окруж-
ность  не  может  бесконечно  возрастать,  что  в  процессе  её
возрастания должен быть предел, за которым начинается за-
предельная  область  действительности.  В  1829  году  такую
возможность реализовал Н.И. Лобачевский, создавший дру-
гую,  альтернативную  по  отношению  к  геометрии  Евклида,
неевклидову,  воображаемую,  геометрию.  Он  показал,  что
имеется два способа оценивать процесс возрастания окруж-
ности. В евклидовой геометрии возрастание окружности име-
ет  предел,  но  отсутствует  переход  в  запредельную  область.  
В пределе каждый конечный отрезок окружности превраща-
ется  в  отрезок  прямой,  совпадает  с  отрезкой  касательной  к
окружности  (в  данной  точке),  однако  окружность  остаётся
замкнутой линией. В неевклидовой геометрии Лобачевского
окружность  на  пределе  размыкается  и  превращается  в  пре-
дельную кривую, которая в его сочинениях часто именуется
орициклом [4. C. 147−148].
Геометрические метафоры важны для нас в данном случае
не сами по себе. Они позволяют понять сущность созерцания
времени и его (созерцания) результаты. Дело в том, что когда в
новой геометрии застывшая в своей неизменности прямая Ев-
клида превращается в геодезическую линию в пространстве
Лобачевского, она выражает собой движение в пространстве
и времени. Посредством созерцания движения точки в про-
странстве, мы переходим к созерцанию времени.
Геодезическая линия Лобачевского состоит из двух частей,
одна из которых заполнятся вещественными точками, другая
− точками мнимыми. Читатель, не знакомый с данной мате-
матической терминологией, может представить себе течение
реки, которая постоянно то опускается в глубь земных недр,
то поднимается на земную поверхность. Течение времени под-
падает под этот метафорический образ ввиду того, что за ним
скрывается указанная здесь геометрическая закономерность.
В таком плане появляется возможность созерцать и исто-
рическое  время  с  его  атрибутами  прошлого,  настоящего  и
будущего.  Фалес-созерцатель,  вероятно,  остановился  перед
выбором из двух типов геометрического созерцания − евкли-
дова и неевклидова. Об этом можно судить по двум его вы-
сказываниям. Отвечая на вопрос о мудрости, он сказал, что
мудрее всего время, ибо оно раскрывает всё. Во времени со-
вершается переход от жизни к смерти. Однако он настаивал
на том, что между жизнью и смертью разницы нет [5. C. 65].  
В 325 г. до н.э. Евклид опубликовал свой главный труд «Эле-
менты» и тем самым решил вопрос в пользу геометрии, но-
сящей его имя. Это геометрическое миросозерцание господ-
ствовало  в  науке  до  1829  года.  А  вот  значимость  нового,
пришедшего ему на смену, хроногеометрического миросозер-
цания ещё и теперь ждёт своей должной оценки со стороны
научного сообщества. Ждёт той оценки, которая прозвучала
в следующих словах Д.И. Менделеева: «Геометрические зна-
ния составили основу всей точной науки, а самобытность гео-
метрии Лобачевского − зарю самостоятельного развития наук
в России. Посев научный взойдёт для жатвы народной...».
Есть линия цивилизационного развития одного народа, ко-
торого древние греки называли пеласгами, или лелегами (аи-
стами). К нему имеют самое прямое или косвенное отношение
такие античные деятели, как малоазиец Прометей (см. о нём:
Геродот IV, 45), сын Прометея Девкалион, затем жители той
же Малой Азии Фалес из Милета, Гераклит из Эфеса, и др.  
Это − предки русского или славяно-русского народа [6].
В одном ряду с ними в отношении временного миросозерцания стоят и
наши современники: Н.И. Лобачевский (1792−1856), П.А. Ба-
кунин (1820−1900), В.Н. Муравьёв (1885−1932), П.С. Боранец-
кий (1900 − не ранее 1965) и другие. К этому ряду принадлежит
И.С. Тургенев с его способностью к созерцанию историческо-
го времени. Он смог, подчеркнём ещё раз, заглянуть в глубь
истории и предистории вплоть до той отдалённой эпохи, ког-
да был изваян Сфинкс с возведёнными вместе с ним всем из-
вестными, поражающими воображение пирамидами. Русскую
цивилизацию  уместно  будет  назвать  сверхцивилизацией,  по-
скольку она, в отличие от других цивилизаций, устремлена в сво-
ём развитии к освоению космического временного порядка.

АНТИПЕНКО Л.Г.,
старший научный сотрудник Института философии РАН,  
кандидат философских наук