Б.М. Миркин, Л.Г. Наумова Проблема формирования экологического менталитета

Экологический менталитет (одна из важных составляющих общего менталитета нации) — это многогранное понятие, определяющее природосообразный тип поведения человека, руководствующегося принципами сохранения окружающей среды за счет снижения уровня потребления, экологизации всех видов природопользования и осознающего необходимость сохранения биоразнообразия. В состав экологического менталитета входят экологическое мировоззрение, экологическая культура, экологическая нравственность, экологическая этика, активная социальная позиция в деле сохранения окружающей среды.

Экологический менталитет формируется в процессе экологического воспитания, экологического просвещения и экологического образования. Этот широкий круг вопросов мы и рассмотрим.
Экологическое мировоззрение

Фундаментом экологического менталитета является экологическое мировоззрение — видение перспектив развития человечества в направлении устойчивого развития, т. е. гармонизации его отношений с природой.

Все многочисленные сценарии будущего можно свести сегодня к четырем основным вариантам. Впрочем, любое мировоззрение имеет прогнозный (вероятностный) характер, и, как считал К. Поппер, точный прогноз развития человечества в принципе невозможен. По этой причине ни одно из рассмотренных ниже мировоззрений не может считаться единственно правильным (т. е. в соответствии с принципом сочувствия СВ. Мейена нужно воспринимать разные сценарии как находящиеся в отношениях не как «или — или», а как «и — и»). И не исключено, что история будет развиваться по более сложному тренду, который объединит черты разных сценариев. Тем не менее на основе накопленного опыта возможна критическая оценка этих сценариев.

Антропоцентризм (сциентизм, технократический подход). Это мировоззрение явно или неявно исходит из признания исключительной роли человека в биосфере и ныне является самым распространенным, соответствующим целям рыночной экономики и глобализации. В основе антропоцентрического мировоззрения лежит убежденность, что ресурсы биосферы никогда не будут исчерпаны (истоки таких представлений уходят в работы Д. Риккардо, крупнейшего английского экономиста начала XIX века), так как любой ресурс может быть заменен другим. Любые экологические проблемы, включая потепление климата, могут быть решены за счет высокого научно-технического потенциала. Поскольку в природе широко распространено дублирование функций разных видов, нет необходимости в сохранении всего биоразнообразия. Кредо антропоцентризма сформулировал Джорж Буш-старший: «Экономический рост — друг экологии».

Это мировоззрение допускает неограниченный рост потребления. За вторую половину XX века при удвоении численности населения его экологический след, отражающий уровень потребления, увеличился в 4 раза. Один из идеологов антропоцентризма датский политолог Бьорн Ломборг считает, что уже к концу XXI века в развитых странах среднегодовой доход должен возрасти в 20 раз — с 5 тыс. до 100 тыс. долл., причем к этому уровню доходов приблизятся и развивающиеся страны. Итогом этого роста потребления будет едва ли не «антропоцентрический коммунизм». Читаем: «Если мы будем оставаться спокойными и хладнокровными, то, вероятно, в конце XXI века на нашей Земле появятся более сильные государства, в которых не будет свирепствовать смерть, не будет страданий, где в чистой и здоровой среде будут жить люди с достатком, имеющие невероятные возможности». (* Ломборг Б. Охладите! Глобальное потепление. Скептическое руководство. — СПб.: Питер, 2008. С. 10.)

Антропоцентристы повинны в большинстве современных бед человечества — от безудержного роста «поголовья» автомобилей, для утоления «жажды» которых под бензопилу идут тропические леса, замещающиеся плантациями биотопливных культур, до быстрого потепления климата. К сожалению, «на страже» роста потребления стоят могучие международные организации, такие как ВТО. Дух потребительства пронизывает все процессы современной глобализации. При этом практики-антропоцентристы хорошо освоили природоохранную лексику.
Радикальный биосфероцентризм (консервационизм). Это мировоззрение с лозунгом «Назад в природу!» является протестной антиномией антропоцентризму. Его придерживаются многочисленные «зеленые», идеологию которых подвергал критике крупный эколог-практик Т. Эдмондсон, писавший о том, что радикальным природоохранникам вредит безальтернативность их предложений. (** Эдмондсон Т. Практика экологии. Об озере Вашингтон и не только о нем. — М.: Мир, 1998.)

Сегодня деятельность экологических неправительственных организаций (НПО) сконцентрирована на требовании запрета развития атомной энергетики при полном игнорировании реалий роста энергопотребления. Достоинством платформы «зеленых» являются требования сократить потребление, снизить количество твердых бытовых отходов (концепция «Zero Waste*), сохранить биологическое разнообразие.
Наиболее последовательный вариант биосфероцентризма — концепция восстановления биотической регуляции биосферы, предложенная биофизиком В.Г. Горшковым. При восстановлении биотической регуляции в биосфере, т. е. при возврате ее к состоянию до начала НТР, автоматически решаются все экологические проблемы человечества, включая снижение уровня загрязнения всех сред жизни, прекращение процесса потепления климата, сохранение биоразнообразия, перехода на органическое сельское хозяйство и энергетику на основе возобновляемых источников энергии, расселение жителей мегаполисов в экосити, находящиеся в равновесии с окружающей средой, и т. д. Однако для реализации программы восстановления биотической регуляции необходимо «всего лишь» осуществить депопуляцию населения до уровня 0,5—1,5 млрд человек, что резко снизит потребление. Но это невозможно, и именно нереальность целей, которые ставят радикальные биосфероцентристы, как будет показано ниже, отрицательно влияет на развитие общественных экологических движений в России. Многие реалистически мыслящие экоактивисты не хотят объединяться под лозунгом депопуляции.
Умеренный биосфероцентризм. Сегодня это единственное мировоззрение, которое можно считать соответствующим целям устойчивого развития. Оно согласуется с принципом Н.Н. Моисеева о коадаптации человечества и биосферы, при которой человек приведет свою деятельность в соответствие с хозяйственной емкостью биосферы (т. е. будет руководствоваться нормативами предельно допустимых нагрузок), а биосфера, несколько изменившись, придет к квазиустойчивому состоянию, при котором будут сохранены основные круговороты веществ и биологическое разнообразие. (*** Принцип коадаптации биосферы и человечества неоднократно подвергал жесткой критике Г.С. Розенберг (см., например, Розенберг Г.С. Экология в картинках. — Тольятти, 2007), который считает, что под влиянием человека биосфера не эволюционирует, а только деградирует. Однако Н.Н. Моисеев рассматривал эту проблему вне традиционного биологического контекста. Кроме того, в современной экологии принято положение об антропогенной эволюции (синантропизации) экосистем, ведущей к их упрощению.) В эту концепцию хорошо встраиваются задачи декарбонизации энергетики и энергосбережения, ресурсосбережения, обеспечения продовольственной безопасности, развития системы сохранения биоразнообразия и т. д. В конечном итоге поставленная ООН задача стабилизации потепления климата с ограничением роста среднемировой температуры не более чем на 2 °С также может рассматриваться в контексте квазиустойчивого состояния биосферы.

Сверхзадача умеренного биосфероцентризма — снижение уровня потребления. К сожалению, внедрение в практику идей этого мировоззрения сталкивается с противостоянием «всемогущего» антропоцентризма, что осложняет переход мирового сообщества на устойчивое развитие.
Антропокосмизм. Это мировоззрение стоит несколько особняком, однако имеет своих последовательных сторонников в лице русских космистов, которые убеждены, что положить конец беспредельному потребительству может только осознание человечеством своего единства с космосом. (* Усольцев В.А. Русский космизм и современность. 2-е изд. — Екатеринбург: Банк культурной информации, 2009.) К примеру, Л.В. Шапошникова пишет: «Космизм, или космическое мышление, много шире по своим концепциям современного научного мышления. Нам предстоит еще осознать, что последнее лишь часть уже формирующегося нового мышления, из которой в будущее перейдут ее лучшие познавательные элементы. Думать, что новое космическое мышление наступит сегодня или завтра, значит не уметь ориентироваться во времени процесса. Завершающий период формирования нового мышления может занять не менее двух веков, а возможно, еще и больше».

Антропокосмическое мировоззрение можно оценивать как зовущее «в никуда». Если бы даже спустя 100—200 лет оно возобладало, это было бы слишком поздно: на предотвращение экологического кризиса человечеству отведено не более полувека.
Экологическая культура

Экологическая культура составляет ядро экологического менталитета. Н.Н. Марфенин дает этому понятию следующее определение: «Экологическая культура — наследуемый опыт жизнедеятельности человека в его взаимодействии с окружающей природной средой, способствующий здоровому образу жизни, устойчивому социально-экономическому развитию, экологической безопасности страны и каждого человека». (** Марфенин Н.Н. Устойчивое развитие человечества: Учебник. — М.: Изд-во МГУ, 2006. С. 542.) Полагаем, это определение чрезмерно узкое и потому приложимо лишь к культуре народов, сохранивших исторический природосообразный стиль жизни (кочевые степные народы, малые народы Севера и др.). Этот вариант «народной» экологической культуры О.Н. Яницкий называет локальным знанием». (*** Яницкий О.Н. Локальное знание как проблема экологии// Экология и жизнь. 2010. № 5. С. 40-44.)

Примеры традиционной экологической культуры приводит Ф.Р. Штильмарк. В книге «Отчет о прожитом (записки эколога-охотоведа)» (М.: ЛОГАТА, 2006) он пишет, что традиции малых народов исключают истощение популяций промысловых зверей, поскольку придерживаются принципа «котел — мера» (добывается столько, сколько нужно для пропитания). Совершенно по-иному ведут себя охотники-промысловики, испытавшие на себе влияние цивилизации потребления: «То ли дело наш брат русак — дорвется до таежной добычи, будет лупить, пока не выбьет подчистую. В сезоне 1961/1962 г. всего лишь двое охотников в бассейне реки Омал (система Амгуни по левобережью Амура) добыли за три месяца 242 лося, т. е. они стреляли в среднем по 2—3 зверя каждый день!» (с. 130).

Реалиям отношений современного человека и природы хорошо соответствует понимание экологической культуры О.Н. Яницким: «Под экологической культурой я понимаю характер взаимоотношений человека и среды его обитания, и в этом смысле для меня экологическая культура является составной частью этики и морали: не только отношение человека к природе, не принципы "охраны природы" (что является темой самостоятельного анализа), а именно этические основания отношений общества и среды его обитания, в которой оно живет и которую оно формирует». (**** Яницкий О.Н. Экологическая культура: очерки взаимодействия науки и практики. — М.: Наука, 2007. С. 6.) Далее он дает четкое и лаконичное определение экологической культуры как ценностного отношения «некоторого социального субъекта (индивида, группы, сообщества) к среде своего обитания: локальной, национальной, глобальной» (с. 17).
Таким образом, ценностное, а не потребительское отношение к окружающей среде является максимой экологической культуры. По этой причине в России, где основу экономики составляет получение сверхприбылей за счет продажи ресурсов среды (в первую очередь энергоносителей и древесины), замена потребительского отношения к окружающей среде ценностным и соответственно повышение уровня экологической культуры представляет значительные сложности.
Экологическая нравственность

Экологическая нравственность — это вторая важная составляющая экологического менталитета. Под нравственностью понимается стремление согласовать действия отдельного индивидуума (или группы индивидуумов) с интересами других членов социума. Иммануил Кант считал нравственность «некоторой ощущаемой зависимостью частной воли от общей». В приложении к экологическим проблемам нравственным может быть только то, что при использовании природного общечеловеческого достояния не разрушает его и не наносит ущерба другим природополь-зователям. При этом формируется «иерархия нравственностей»: то, что нравственно для членов одной семьи (скажем, справедливый раздел доходов, полученных от браконьерства), является безнравственным по отношению к другим членам социума. Нравственные отношения в городе, где принимаются меры для улучшения среды жизни горожан, но при этом не очищаются коммунальные стоки, не сортируются и не перерабатываются твердые бытовые отходы, будут безнравственными по отношению к жителям окружающей территории. Им приходится пользоваться загрязненной водой и предоставлять место для полигонов бытовых отходов, которые уменьшают площадь естественных и сельскохозяйственных экосистем и загрязняют атмосферу.

Важной категорией нравственности является оценка политики государств. «Нравственные» богатые страны, которые уделяют много внимания сохранению своей окружающей среды, должны оцениваться как безнравственные, если они инвестируют средства в возделывание биотопливных культур в странах Южной Азии и Южной Америки, что ведет к уничтожению тропических лесов. Наконец, может оцениваться нравственность поколений, населяющих планету и отдельные страны. Наше поколение, увы, войдет в историю планеты как безнравственное, загрязнившее атмосферу огромным количеством парниковых газов и истощившее биоресурсы океана. Расхлебывать последствия придется потомкам. Сомнительна нравственность уже отмеченного ресурсного направления развития экономики России, так как потомки получат истощенные месторождения полезных ископаемых, потерявшие плодородие пахотные почвы и утратившие ценные хвойные породы леса.

Таким образом, экологическая нравственность как составляющая экологического менталитета играет особо важную роль при переходе к устойчивому развитию, принцип которого — создать благоприятные условия для живущих поколений не в ущерб условиям жизни последующих поколений.
Этика сохранения биоразнообразия

Наряду с широким пониманием экологической этики в экологии чаще используется понятие экологической этики в более узком смысле как мировоззренческой основы сохранения биоразнообразия.
Истоки природоохранной экологической этики уходят корнями в работы А. Швейцера (1875—1965), который сформулировал принцип благоговения перед жизнью. Он писал: «Этика благоговения перед жизнью <...> признает добрым только то, что служит сохранению и развитию жизни. Всякое уничтожение жизни или нанесение ей вреда независимо от того, при каких условиях это произошло, она характеризует как зло. Она не признает никакой практической взаимной компенсации этики и необходимости. Абсолютная этика благоговения перед жизнью всегда и каждый раз по-новому полемизирует в человеке с действительностью. Она не отбрасывает конфликт ради него, а вынуждает его каждый раз самому решать, в какой степени он может остаться этическим и в какой степени он может подчиниться необходимости уничтожения или нанесения вреда жизни и в какой мере, следовательно, он может взять за все это вину на себя. Человек становится более нравственным не благодаря идее взаимной компенсации этики и необходимости, а благодаря тому, что он все громче слышит голос этики, что им овладевает все сильнее желание сохранять и развивать жизнь, что он становится все более твердым в своем сопротивлении необходимости уничтожения и нанесения вреда жизни». (* Цит. по: Марфенин Н.Н. Экология и этика// Россия в окружающем мире: 2006 (Аналитический ежегодник). — М.: МНЭПУ, Авант, 2007. С. 168-183.)

В настоящее время сформировалось два основных направления экологической этики — радикальное (глубинная экология) и рациональное. Последовательным сторонником радикальной этики является украинский эколог В.В. Борейко, который дает ей следующее определение: «...это учение об этических отношениях человека с природой, основанных на восприятии природы как члена морального сообщества, морального партнера (субъекта), равноправии и равноценности всего живого, а также ограничении прав и потребностей человека <...> это этика осторожности, заботы, уважения к природе и экологического самоограничения». (** Борейко В. В. Прорыв в экологическую этику. — Клев: Киевский эколого-культурный центр, 2005. С. 6.) Он обсуждает «права природы» как «новую мощную культурную идею XXI века» и обосновывает морально-религиозные мотивы защиты дикой природы, которая понимается как священное (сакральное) пространство, созданное Богом, и потому ее охрана является «делом Божеским».

По мнению Борейко, создание устойчивой теоретической платформы заповедного дела в XXI веке возможно при объединении усилий ученых-экологов (разумеется, представителей глубинной экологии), философов-идеалистов и религиозных деятелей. Ученым-естественникам, которые ведут мониторинг состояния популяций, сообществ и экосистем, вход на территорию заповедников должен быть запрещен. В качестве примера радикальных действий им описан опыт экотажа как «благородной самоотверженной деятельности в защиту прав природы» путем повреждения оборудования и техники, что должно делать экологически вредные действия экономически невыгодными. Борейко выступает также против любых попыток использовать экономический подход в природопользовании и охране природы. Однако, если экологическая этика будет противопоставлена экономике и праву, которые используют силовые методы защиты природы, а охрана природы не будет отделена от религии (не следует отлучать от охраны природы атеистов), то экоэтики могут превратиться в узкую секту «вопиющих в пустыне». Они останутся в стороне от практики охраны природы, которая в ряде стран успешно решает множество экологических, социальных, экономических и политических проблем. За счет финансовых субсидий государств и частных инвесторов площадь охраняемых природных территорий увеличивается, при этом не возникает серьезных противоречий с местным населением.

С позиций рациональной этики Н.Н. Марфенин критически рассматривает предложение В. В. Борейко и его сторонников дать животным равные с человеком избирательные права. (Почему не предлагается предоставить избирательные права растениям, которые в неменьшей мере живое и страдают от человека, остается неясным.) Марфенин показывает, что человек является частью экосистем (консументом) и потому в качестве пищи не может не использовать растения и животных. Он вынужден уничтожать организмы других видов так же, как это происходит в природе (и как его самого используют организмы-патогены). Этическое отношение к другим организмам, населяющим нашу планету, заключается не в абсолютном запрете на их использование, а в осознании необходимости сохранить существенную часть естественных экосистем и входящих в их состав видов (при «мягкой» системе охраны — неистощительном природопользовании или при «жесткой» охране с полным заповеданием). Рациональная экологическая этика не допускает жестокого и неоправданного уничтожения организмов: «Перестав быть животным, человек не желает мириться с животным кодексом жизни. Он настойчиво предлагает свои собственные правила поведения. Он вправе распространять свои правила на человечество. Однако люди не имеют никакого права навязывать человеческий кодекс природе, так как он не соответствует экологическим законам биосферы». (* Марфенин Н.Н. Цит. соч. С. 181.)

Проблемой экологической этики являются и гуманные отношения к домашним (в том числе сельскохозяйственным) животным. В ряде стран имеются специальные законы об охране животных. Так, в Германии с 2002 г. права животных защищены конституцией страны. В 37 штатах США жестокое обращение с животными приравнивается к особо тяжким преступлениям. В 2004 г. принят новый закон о защите животных в Австрии. В этом же году в Великобритании запрещена любительская охота на зайцев и лис, а Барселона стала первым городом Испании, в котором запрещена коррида. К сожалению, в России подобных законов нет.
Общественные экологические движения

Экологический менталитет предполагает высокую социальную активность в решении экологических проблем. Наиболее действенной ее формой является участие в общественных экологических движениях. В Германии, США, Японии, Канаде и других развитых странах есть партии «зеленых», которые пользуются авторитетом у населения и правительства.

В СССР в 1924 г. было создано Всесоюзное общество охраны природы (ВООП). Деятельность общества регламентировалась сверху, и потому оно было во многом формальным, ориентированным на поддержку решений партии и правительства по вопросам охраны природы. Количество членов ВООП исчислялось многими миллионами. Независимое экологическое движение в СССР берет начало от дружин охраны природы (ДОП). Пионером их создания был Тартуский государственный университет, где общественная экологическая организация возникла в 1978 г. В 1980 г. за организацию ДОП проголосовали комсомольцы биологического факультета МГУ. В числе инициаторов были студент Е.А. Шварц (в дальнейшем доктор географических наук и один из руководителей Российского отделения WWF) и доцент В.Н. Тихомиров (в дальнейшем член-корреспондент РАН). Далее как грибы после дождя дружины охраны природы стали появляться во многих городах СССР. В 1982 г. в Казани состоялся первый съезд активистов охраны природы. Участие в деле охраны природы позволяло молодым реализовать свой потенциал социальной активности. С движением считались руководство комсомола и природоохранные органы, а руководители дружин умели разговаривать с властью.

В период перестройки движение бурно пошло в рост. В это время оно получало значительную финансовую поддержку из-за рубежа в виде грантов, многие руководители движения прошли стажировку за рубежом.

В 1989 г. на основе движения возник Социально-экологический союз (СоЭС), который до сих пор остается главной общественной экологической организацией России. СоЭС имел сетевую структуру, в его состав входили экологические неправительственные организации (ЭкоНПО) в разных городах, отличающиеся по уровню организации и количеству членов. Для ЭкоНПО была характерна высокая протестная активность (против развития атомной энергетики, химической промышленности, использования генетически-модифицированных организмов, различных случаев нарушения окружающей среды вследствие антиэкологичных действий государства или бизнеса и др.). В поле их деятельности были вопросы охраны природы и экологическое просвещение. В 2005 г. СоЭС предпринял попытку объединить все экологические движения страны в партию «Зеленая Россия» (возглавлял оргкомитет А.В. Яблоков). К сожалению, эта попытка не удалась по различным формальным причинам.

В настоящее время ЭкоНПО продолжают работать во многих регионах России. Их активность сконцентрирована на вопросах сохранения природного комплекса Кавказа при строительстве олимпийских сооружений в Сочи. Во многом благодаря их деятельности удалось добиться перемещения линии трубопровода «Восточная Сибирь — Тихий океан» от берега Байкала вглубь территории. И тем не менее активность общественных экологических движений в России снизилась, реальный лидер этого движения отсутствует, ведь «государство и общество, благосостояние которых сегодня зиждется на сверхэксплуатации природных ресурсов, являются оппонентами любых форм экологической альтернативы этому курсу» (О.Н. Яницкий). К тому же далеко не всех потенциальных активистов экологического движения устраивает теоретическая платформа радикального биосфероцентризма.

Добавим, что в РФ стабильно работают отделения международных неправительственных организаций «Гринпис Россия», WWF, МСОП. Они спонсируют некоторые проекты по сохранению биоразнообразия.

Экологическое образование

Для основной массы населения городов и сельских территорий экологическая культура формируется в результате экологического воспитания в широком смысле. Оно включает: экологическое воспитание в узком смысле (привитие детям навыков следования экологическим нормам на практических примерах), экологическое просвещение (распространение экологических знаний через СМИ) и экологическое образование — процесс обучения экологии (включая самообразование) и формирование ценностных ориентации. При этом экологическое образование играет важнейшую роль.

В становлении экологического образования в СССР этапным событием была первая конференция, состоявшаяся в Тбилиси в 1977 г. На ней был сформулирован принцип непрерывности экологического образования, которое должно начинаться с дошкольных учреждений и продолжаться всю жизнь, включая курсы повышения квалификации специалистов. При этом главным звеном является средняя школа. К сожалению, в 2000 г. одновременно с ликвидацией Госкомприроды из школьной программы был исключен предмет «экология», экологическое образование было переведено на интегрированную систему: единый поток экологических знаний делится между разными предметами — географией, биологией, химией, физикой и др. За редким исключением (* Миркин Б.М., Наумова Л.Г., Хизбуллина Р.З. и др. Экология в общеобразовательной школе (Интегрированный вариант)/ Учебно-методическое пособие для учителей. — М.: Тайдекс Ко, 2004.) уроки экологического содержания в разных предметах не были скоординированы, и потому у учащегося не формировалась целостная система экологических представлений.

В 2005 г. ООН объявила начало Десятилетия образования в целях устойчивого развития. В том же году в Вильнюсе была принята Стратегия Европейской экономической комиссии для образования в интересах устойчивого развития, в которой поставлены широкие задачи перехода от простой передачи знаний, умений и навыков, необходимых для существования в современном обществе, к готовности действовать и жить в быстро меняющихся условиях, участвовать в планировании социального развития, учиться предвидеть последствия предпринимаемых действий, в том числе и возможные последствия в сфере устойчивости природных экосистем.

Однако спустя 6 лет можно говорить лишь о том, что с образованием для устойчивого развития в России более или менее благополучно обстоит дело в вузах. В школах этот предмет изучается только в Москве. (** Попова Л.В. Книги, которые учат, что делать. Первые отечественные учебные пособия по устойчивому развитию// Экология и жизнь. 2010. № 3. С. 48-5)

Такая ситуация недопустима, и есть надежда, что она улучшится: о необходимости восстановления в школе специального предмета «экология» высказался Президент страны Д.А. Медведев.
В заключение отметим, что, несмотря на важность формирования экологического менталитета, эта гуманитарная составляющая сама по себе не может обеспечить перехода на устойчивое развитие, так как «макросдвиг» в сознании человечества невозможен. Главными механизмами перехода на устойчивое развитие являются экономические и правовые механизмы, экологический менталитет может лишь повысить эффективность их действия.


Б.М. Миркин
доктор биологических наук,

Л.Г. Наумова
кандидат биологических наук



Экология и жизнь. - 2011 . - № 7 . - С. 44-49.